– Князь Внутренней Области не держит при себе тех, кто не хочет сражаться, – кивнул царевич. – Не любит трусов – так говорят.
– Или бережет силы на следующий раз, – пожал плечами Джу.
– Надеется на численное превосходство, – добавил по сию пору молчавший тысячник Правого Крыла, кир Негор. – Если бы здесь было, где нам подождать, через два дня их осталось бы столько же, сколько нас сейчас, а нас бы стало больше…
– Их отборные части стоят на правом фланге, – наконец-то по делу подали голос советники. – Нам следует выставить против их правого фланга ударную колонну.
– Которая благополучно потопнет в грязи и болоте, – кивнул царевич Ша.
Он закрыл карту чистым листом бумаги, и по краю нарисовал болота и построение вражеского войска. Савры и внутренние обитатели воевали в линию, равномерным фронтом, конницу ставили спереди пехоты, но на правом фланге традиционно стояли лучшие ударные части. Тарги воевали зеркально, иногда усиливая основное направление большей глубиной строя. Кир Джуджелар пририсовал грязную дорогу и сделал стрелку на отход внутренних обитателей.
– Нам надо только, чтобы они побежали, – сказал он. – А вот сюда… – он пририсовал стрелку обратно в Тарген, – им бежать незачем. Что они там встретят? Наш обоз? Наши подкрепления? Наш резерв? Нажать надо здесь…
Первоначальную расстановку собственных боевых порядков перерисовали раз семь, споря и перестраивая ударную колонну то влево, то в центр, опасаясь болотин, то обратно вправо, пока, наконец, не получился широкий косой клин с кривыми надписями “кони”, “люди”, “болото” и “лес”, в сорок шеренг глубиной максимально, четыре минимально и шириной по фронту в тысячу всадников. Бить этот неровный клин должен был, сместившись от центра ближе к левому флангу противника, потом развернуться плечом, и додавить к отходной грязной дороге и болотам. Таким образом надеялись избежать обходного маневра и попадания врага в тыл. Чтобы повернуть саврские части в нужном направлении, оставили в резерве пехоту и полторы тысячи всадников.
– Но так же нельзя, – стонали советники. – Клином нужно строить конницу против крестьянского ополчения, а не против саврских всадников… Они обойдут… Они разрежут…
– А по-другому мы увязнем в тине, – отказывались юные военачальники. – Какая атака по флангу, когда там на лодке впору плыть, а не конем скакать?
– Ну, не знаем, что из этого получится. Очень рискованно… Мы незамедлительно напишем государю, что не советовали вам, что вы нас не послушали… – отвечали советники.
Но все получилось. В утреннем тумане клин рассеял внутренних обитателей, как брошенный камень разгоняет стаю галок на помойке. Пехота их, заметив такое дело, сама попрыгала в болото, саврская конница неожиданно легко для себя проскакала по грязной дороге, однако разогнаться для хорошего удара на кислой и скользкой почве не смогла, напоролась на резерв и частокол, из-за недостатка скорости не проломила там обороны, попала лошадьми на копья и рогатки, и приняла резервных за еще одно десятитысячное войско. Савры вовремя сообразили, что остальной армии как единой силы уже не существует, развернуться по кругу и зайти в тыл не смогли или не захотели, снова вернулись на грязную дорогу и поскакали по ней домой, в Савр-Шаддат, оставив около трехсот человек убитыми и опрокинув по пути собственный резерв внутренних обитателей в болото. Потери в остальной армии внутреннего князя были значительно серьезнее. Тарги зажали противника в угол с узким горлом грязной дороги у края. Возникла паника и давка. Верные кони, недавно выносившие хозяев из бурлящего шошского потопа, сейчас отказывались идти в трясину, с визгом скидывали всадников в черный кисель почвы и втаптывали в грязь.