Я подмигиваю ему.
И кто теперь игрушка?
Он отпускает меня и делает шаг назад. Его тело дрожит от ярости, и я полагаю, что он с трудом сдерживается.
— Где ты научилась так говорить? — спрашивает он.
Быстро взглянув на испуганного Дюбуа, я сладко улыбаюсь.
— У меня всегда была склонность к театральности, я довольно талантливая маленькая шлюшка. — Он расслабляется, когда британский акцент легко срывается с моего языка.
— Твое желание быть милой и смешной не принесет тебе никакой пользы, когда мы вернемся домой, — цедит он сквозь зубы, пока расхаживает по небольшому салону самолета. Металл, который нас окружает, не похож на прочную клетку, чтобы сдержать его.
Я встаю и подхожу к нему. Дюбуа возвращается к своему телефону, пытаясь игнорировать нас, в то время как стюардесса занята подносом с напитками. Очевидно, сотрудники Брэкстона привыкли к его странному поведению.
— Так я могу быть милой и смешной, сколько хочу, пока мы не окажемся дома? — нахально спрашиваю я.
Его злобный взгляд встречается с моим, и я вижу небольшое подергивание его губ. Я испортила его сценарий, но, несмотря на очевидное раздражение, эта ситуация возбуждает его.
— Твои наказания накапливаются, Банни. Я уже должен тебе два.
Я поглаживаю ладонями лацканы его пиджака.
— Два чего? Шлепка? Ты знаешь, говорят, что Бог любит троицу, Брэкстон.
Мое поддразнивание срабатывает, потому что он хмурится и дергает меня на себя. Его крепкая грудь вздымается напротив моей, и я извиваюсь в его руках, борясь с улыбкой, когда чувствую, как его толстый возбужденный член прижимается ко мне.
— Ты думаешь, что твое наказание — это шлепки?
Слегка пожимаю плечами и улыбаюсь, подавляя дрожь от воспоминания о том случае, когда он отхлестал меня.
Его улыбка становится хищной, и холодок пробегает по моей спине.
— Я буду баловать тебя, малышка. Давай отбросим твои «наказания» в сторону. Должен сказать, это мило, что ты считаешь, будто у меня небогатая фантазия.
Не выпуская моих рук, он тащит меня к небольшой ванной комнате. Когда мы добираемся до нее, он затаскивает меня внутрь и заходит следом. Как только дверь закрывается, он мягко подталкивает меня к крошечной столешнице. Здесь тесно, и я чувствую, что могу задохнуться от его мощного и мрачного присутствия.
Покончим уже с этим.
Конечно, я не говорю этих слов, просто молчу.
Бракс расстегивает мои джинсы и спускает их вместе с трусиками до колен. Я крепко зажмуриваюсь и жду надвигающихся ударов. Я бы предпочла быстрее покончить с этим. Физическая боль заменяет душевные страдания, которые ставят под угрозу мое существование. Без героина мой разум пытается медленно меня убить.