Между печью и шкурами монстрило внезапно остановился, задумался. Я напряглась, боясь смотреть ему в глаза. Вдруг его, как зверя, это только подстегнёт. Стиснула зубы и молилась. Толком не знаю, кому молилась, так как кроме обращения «боженька», ничего не знала, но мой бессвязный бред из «пожалуйста» и «отвали», наверное, всё-таки для первого раза сгодился, потому что вскоре я отчётливо почувствовала, как меня укладывают на шкуры.
Я зажмурила глаза, а Халк принялся стягивать с меня тулуп. «Началось», — решила было я, но звук удаляющегося монстрилы убедил меня в обратном. Это как это? Я открыла глаза и увидела, как он аккуратно вешает мой тулупчище на гвоздь рядом со своим. А потом ещё и за остальное шмотьё принялся: сложил, и на угол скамейки стопочкой поставил. Ничего себе! Аккуратист какой. Трахаться только в чистоте что ли может? Сделал бы так мой Макс я бы уржалась, а тут только молча фигела.
Дальше — больше, разобравшись с моим скудным гардеробчиком Халк уверенно крутанул вентиль в лампе, погружая дом во мрак. Я сглотнула, медленно отползая к стене и выщупывая под шкурой нож. С перепугу не сразу смогла его отыскать, так что вытащить не успела до того как громада мускул в виде моего мучителя нависла надо мной. Сразу как-то мучительно захотелось в туалет. Я бы ему так и сказала, но вот беда — он меня не понимает!
Мысленно я заставила себя успокоиться. В конце концов, что я — первый раз что ли с мужчиной буду! Там и надо-то всего лишь пару минут потерпеть. Это в эротическом кино всё длится часами и всем супер, а в жизни — раз-два и курим. Потерплю. Бить меня он, вроде, не собирается, а что рожа зелёная, так в темноте не видно. Зато не такой дрищ как Макс, и не курит к тому же.
— Сън, — тихо приказал Халк, и запрыгнул к себе на лежанку.
Что?!
Темнота, окна чуть отсвечивают, но этого едва хватает, чтобы разглядеть очертания печи и стола, часть дома, ближе к выходу, — сплошное тёмное пятно. Тихо, слишком тихо, даже дыхания монстрилы не слышно. Прямо возмутительное спокойствие. А я всё равно прислушиваюсь, жмусь к стенке, кутаюсь в шкуры.
Нет, ну, это надо такое отчубучить! Совести у него нет! Вообще. Напугал меня так. Я ж уже, считай, всем богам помолилась, а он взял, и спать лёг! Нет, ну кто так делает? Тролль! Специально надо мной издевается. Ржёт теперь, небось, на печке, потому и храпа не слышно. Такая груда мышц не может не храпеть.
И злюсь я не потому, что сама от него чего-то хотела. На что мне сдались эти пять минут его пыхтения. В жизни ни одного мужика не хотела. Разве что Макса Плавского, ну так, в общем, мысленно. Но получив, тут же и перехотела. А Халка с Максом даже сравнивать не стоит, небо и земля. Чем меня, стильную девушку двадцать первого века, может увлечь здоровенный шкаф с тупым рылом из доисторического мира? — Ничем. Так что и нечего думать, на фиг мне его приставания не сдались.