Ингрид долго смеялась его выдумке. Ей с каждым днем все больше и больше нравился этот немного нахальный, но в общем совсем еще не испорченный парень. Пожалуй, лишь чуточку самонадеян. Заработок «селф-мэйд мэна» — «человека, обязанного только самому себе», как любил на американский манер величать себя Дорфмайстер, позволял ему не только откладывать значительную, по его студенческим меркам, сумму на будущее, но и весьма сносно жить в настоящем. В отличие от многих ее знакомых, бережливо хранивших весь свой заработок про запас, Аксель часто звал ее куда-нибудь поужинать, прошвырнуться вечером в кино. Хотя Ингрид и считала себя вполне современной женщиной, свободной от всякой зависимости от лиц противоположного пола, но как, черт возьми, было приятно, когда молодой человек, пригласивший ее на ужин, не требовал подать им раздельный счет и когда в кино ей не приходилось самой платить за билет. Ну а сознание того, что эти гроши он, может быть, урывает, отказывая себе в чем-то необходимом, придавало простой любезности вид настоящего, почти рыцарского поступка.
Где-то через месяц после их знакомства Дорфи пригласил Ингрид к себе домой. Он жил не в студенческом общежитии, а вместе со своим сокурсником снимал две комнаты на окраине Гамбурга. Друг на выходные уехал навестить родителей. Ингрид знала об этом, но тем не менее пошла. Она бы пошла уже куда угодно, если бы ее позвал Аксель. У Ингрид не было недостатка в поклонниках, но ни с кем из них она, напуганная в детстве ворвавшимися в дом хулиганами, учинившими насилие над ее молоденькой и очень хорошенькой горничной, близко так и не сошлась. Ее отпугивало и то, что каждый из знакомых ей юношей из «хороших семей» в первый же вечер пытался залезть ей под юбку, и то, что на нее они смотрели жадными маслеными глазами. Каждый из них хотел взять, и никто не хотел давать. Ее же Аксель был воплощением чистоты отношений между мужчиной и женщиной. За месяц знакомства он лишь раз, провожая ее домой после работы, попытался ее поцеловать. И хоть вышло это у него очень заботливо и ласково, Ингрид, еще не успевшая привыкнуть к нему, попросила: «Потом, милый. Подожди немного». И вот это «потом» наступило.
После их первой ночи она с каждым днем любила его все больше и больше, хотя лишь накануне казалось, что любить больше уже невозможно. Они не стали съезжаться и жить вместе, хоть это и было обычным делом у студентов. Ингрид не хотела давать пищу слухам, которые могли бы достигнуть ушей ее родителей. Те бы не поняли, как это их единственная дочь может жить с человеком, не будучи его женой, а пожениться, как бы этого ни хотелось Ингрид, они не могли. Вот уже год, как она состояла членом левацкой террористической организации «Роте арме фракцион», а три месяца назад руководство организации поручило ей разработать и подготовить ликвидацию одного из высоких чинов в МИД Федеративной Республики. До Нового года, в канун которого было запланировано провести акцию, оставались считанные месяцы. Нет, не могла она связать со своей судьбой судьбу другого, любимого ею человека, когда не было ясно, что ждет ее в самом недалеком будущем. Именно так, прямо и откровенно, объяснила она ситуацию своему «дорогому Дорфи», когда он предложил ей выйти за него замуж.