Как и всякое крупное издание, их журнал имел собственный электронный информационный центр — проще говоря, ЭВМ с огромным запасом памяти, в которой хранилась информация практически по всем внутри- и внешнеполитическим аспектам жизни страны. Достаточно было задать «пароль» — допустим, слово или имя, как на экране дисплея высвечивались названия всех материалов на эту тему, заложенных в память компьютера. Такая система стоила огромных денег, но полностью оправдывала себя. Хозяева газетного концерна предоставляли право пользования машиной не только своим сотрудникам, даже рядовым, но и, за определенную сумму разумеется, допускали к ней клиентов со стороны. Для Дорфмайстера делали исключение. Только одному Акселю удавалось без очереди получить необходимую информацию. Исключительно благодаря, как он говорил, личному обаянию, против которого не устоять и компьютеру.
Сэндвичи и кофе подоспели как раз вовремя. Дорфи, перелистывая одну за другой электронные страницы, уже начал входить в курс нового для себя и такого перспективного дела. Попутно он старался объяснить Максу, как надо обходиться с компьютером, а главное, с симпатичными программистками, обслуживавшими его. Обходиться так, чтобы иметь допуск в этот зал в любое время дня и ночи. Наука Максу нравилась — как он и предполагал, журналистика оказалась очень веселой профессией, простые сэндвичи с растворимым кофе — необыкновенно вкусными, а с таким парнем, как Дорфи, нигде не пропадешь.
…Черный мужской ботинок лежал у входа в комнату. Выглянув из-за плеча Акселя, Макс увидел неразобранную кровать. Поверх покрывала в голубой цветочек была сложена голубая, под цвет покрывала, пижама. На пижаме — раскрытая, обложкой наружу, книга. «Сартр. Собрание сочинений», — прочел, а вернее, каким-то боковым зрением отметил Макс. На ночном столике — несколько листков, видимо вырванных из блокнота, исписанных широким уверенным почерком.
— Куда же он делся? Ведь не мог же он испариться? — спросил пустоту Макс, не понимая еще до конца, что произошло в этой комнате, и пребывая в состоянии эйфории оттого, что вот он, журналист, на таком важном и интересном задании.
— Иди сюда! — раздался голос Акселя откуда-то сбоку, вероятнее всего из туалета или ванной. Макс сделал шаг, потом еще один, заглянул в ванную и, пошатнувшись, наверное, свалился бы на пол, если бы не успел ухватиться руками за дверной косяк. Слишком много эмоций для первого задания.
В ванне лежал одетый в вечерний костюм мужчина в белой рубашке с расстегнутым воротничком. Галстук ослаблен, ноги в габардиновых брюках чуть высовывались из короткой гостиничной ванны. Голова его наклонена вправо. Она опирается на правую руку, обернутую белым полотенцем. Перед самой ванной брошен второй ботинок — грязный, оставивший след на коврике. Часы на левом запястье показывают без пятнадцати час ночи. Глаза мужчины закрыты. Казалось, он просто спит в ванне, наполненной водой, а перед тем как заснуть, аккуратно выключил кран, чтобы вода не перелилась через край.