Тут я слукавил, конечно. В «кубышке» лежало почти четыреста тысяч, плюс, дача имелась неплохая, пусть не рубленая и не кирпичная – каркасного типа, но почти новая и местоположение неплохое. Продать квартиру, дачу, «расколоть свинью» и уже можно присматривать себе «двушку» и даже с большой кухней.
- Вот это – не жильё! – девушка ещё раз топнула, вызвал перезвон стекла в комнате.
- Хватит уже, Бармина, скоро соседи с претензиями придут на стук.
- Про это я и говорю. Это не жилище – тюрьма, где узники сидят в крошечных камерах. Слышны все их переговоры, крики, словно, кат кого-то пытает! А запахи? – продолжала злиться девушка.
- У меня есть отдельное жилище неподалёку, там за стенами соседей нет, но нет и ванны, которую ты так со вчерашнего дня полюбила, санузла, для тепла нужно топить печь. И места лишь чуть-чуть больше, чем здесь, ещё полкомнаты примерно.
- Купи дворец!
- Хе! – развеселился я. – А почему бы не сразу весь мир?
- Ладно, пусть не дворец, но можно же найти что-то лучше этого, - умерила свой аппетит джинния. – А золото я тебе помогу найти.
- Хм, у нас несколько другие материальные ценности приняты в обиходе, но и от золота не откажусь. Откуда возьмёшь?
- Клад, - коротко ответила девушка.
*****
Рогулька из ясеневой веточки, до этого свободно болтавшаяся на ниточке перед панелью, внезапно замерла и повернулась куда-то в поле.
- Ну, если, опять ерунда берестяная или гнилые тряпки… - пробурчал я, выворачивая руль в сторону, куда указала кладоискательная «лоза». Третий день я колешу по глухим местам, старательно исследуя места, где сто и больше лет назад проходили главные тракты, стояли деревни, спаленные во время бунтов, революции, раскулачивания, войн. Опустевшие, когда крестьянам разрешили получать паспорта и те гурьбой рванули в города, бросая дома и нехитрый скарб, и потом раскатанные тракторами.
Трижды «лоза» указывала мне места, где имелись захоронки или клады. Один раз в большом глиняном горшке с крышкой и густо обмазанном чем-то вроде окаменевшей смолы, нашёл гнилые лоскутки с кусочками янтаря, медной позеленевшей цепочкой и несколькими тончайшими пластинками из серебра. Вероятнее всего, спрятанная дорогая шаль, украшенная по той поре едва ли не как царская корона с учётом крестьянского происхождения. За годы и годы материя почти полностью сгнила, серебро почернело, основа для января так же сгнила, а начищенная медь с узорами окислилась, превратившись в комочки зелёной грязи. А может, это было платье или ещё что-то, теперь уж и не разберёшь.
Потом рогулька привела меня в овраг, где в чугунке лежали куски бересты с записями. Время материал почти не пощадило, береста слиплась, потрескалась, чернила в большинстве своём расплылись. Для историков это точно редкость и драгоценность. Быть может, и для простого «чёрного археолога» тоже вещь полезная: вдруг там есть след, который приведёт к кладу! Но мне с них пользы никакой, только засвечусь зря, привлеку чужое внимание, так что, пусть лежат на прежнем месте, кто-то другой найдёт и принесёт историкам.