– Я видел то, что видел.
Гарри снял очки и потер глаза. Я понимал, что он не плохой человек. Он просто устал, изрядно измотавшись от в целом бесплодных попыток действовать правильно в сложных обстоятельствах.
– Дело в том, что Джереми Хёрст – один из наших лучших учеников. Он капитан школьной футбольной команды…
Что не мешает ему быть полным придурком.
– Это не оправдывает его издевательства над другими учениками, вранье…
– У его матери рак.
Я был ошарашен.
– Рак?
– Рак кишечника.
Я едва сдержался, чтобы не сказать «вот дерьмо!», что в свете данной ситуации прозвучало бы совершенно безобразно.
– Понимаю.
– Слушайте, я знаю, что у Хёрста есть определенные проблемы с общением и самоконтролем…
– Так это теперь называется?
Гарри печально улыбнулся:
– Я лишь хочу сказать, что, учитывая его обстоятельства, мы должны действовать, проявляя тактичность.
– Ладно, – кивнул я. – Думаю, теперь я понимаю сложившееся положение чуть лучше.
– Хорошо. Надо было заранее поговорить с вами о ситуациях вроде этой. В школьных справочниках написано не обо всем, не правда ли?
– Не обо всем.
И это чистая правда, подумал я.
– Что ж, не буду вас больше задерживать.
– Благодарю. И спасибо, что сообщили мне о Джереми Хёрсте.
– Никаких проблем. Увидимся позже. – Он сделал паузу. – Однако мне все же придется внести это в ваше дело.
– Прошу прощения?
– В ваше личное дело. Жалобы вроде этой следует указывать, даже если они были бездоказательны.
Кровь в висках застучала сильнее. Хёрст. Гребаный Хёрст.
– Разумеется. – Я выдавил из себя напряженную улыбку. – Понимаю.
Гарри зашагал к двери.
– Она умрет? – спросил я. – Мать Джереми?
Оглянувшись, он странно на меня посмотрел.
– Лечение идет по плану, – сказал он. – Но с этим видом рака шансы не слишком высоки.
– Должно быть, Джереми и его отцу сейчас тяжело.
– Да. Да, безусловно.
Какое-то мгновение он выглядел так, словно хотел что-то добавить, однако затем еще раз неуклюже кивнул и вышел, закрыв за собой дверь.
Его отцу сейчас тяжело. Достав сигарету, я усмехнулся. Хорошо, подумал я. Хорошо. Чертова карма.
Старый блок английских классов располагался между главным корпусом школы и столовой; с основным зданием его соединял похожий на пуповину коридор, который каждую перемену заполняли толпы запыхавшихся вспотевших учеников и в котором всегда было жарче, чем на адронном коллайдере во время эксперимента. Мы часто шутили, что если постоять в нем слишком долго, то станешь чернее, чем Джим Берри. Джим Берри был единственным мулатом в школе.
Формально здание называлось «блоком английских классов», однако все дети называли его просто «блоком». Это было уродливое четырехэтажное бетонное здание, шатавшееся на ветру.