Хотя, конечно, в большинстве домов в канализационных трубах не живут жуки. Я едва сдержал дрожь.
Бет с любопытством на меня взглянула:
– Кстати, говоря об истории, каково тебе вернуться сюда? Странное ощущение, правда?
Я пожал плечами:
– Возвращаться в то место, в котором ты вырос, всегда странно.
– Не могу представить, что я хотела бы вернуться в Арнхилл. Серьезно. Сбегу отсюда, как только появится возможность.
– Как долго ты здесь?
– Один год, один день, – она взглянула на часы, – и около двадцати часов тридцати двух минут.
– А правда, что женщины не ведут счет времени?
– О нет, счет я как раз веду.
– Да, я все понимаю. Деревушка маленькая, унылая и захолустная.
– Дело не в этом…
– Тогда в чем?
– Ты когда-нибудь был в Германии?
– Нет.
– А я один раз была, сразу после колледжа. Моя подруга работала в Берлине. Она свозила меня в один из концлагерей.
– Веселая у тебя подруга.
– Это был чудесный солнечный день. Синее небо, поющие птицы. Здания – это ведь просто здания, правда? Однако подобные места несут на себе отпечаток произошедшего. Так, словно события из прошлого пропитали сам воздух, каждый его атом. Ты знаешь, что в таком месте происходили ужасные вещи, даже если тебе об этом никто не говорил. Ты идешь за экскурсоводом, кивая с торжественно-печальным выражением, а часть тебя хочет удрать, вопя от ужаса.
– Вот, значит, что ты думаешь об Арнхилле?
– Не-а. Я бы хотела снова оказаться в Германии. – Она бросила в рот еще один кусочек картошки, а затем спросила: – Так что за дела у вас были со Стивеном Хёрстом?
– Дела?
– Что-то мне подсказывает, что вы с ним не были лучшими приятелями.
– Не были.
– Так что случилось?
Я наколол картошку на вилку.
– Да обычная подростковая фигня.
– Ясно.
По ее тону было понятно, что Бет мне не поверила, однако она не стала донимать меня расспросами.
Мы продолжили обедать. Картофель был хорошим, а вот булочки с сыром своим вкусом напоминали пластмассу, только у пластмассы аромат был приятнее.
– Гарри сказал, что жена Хёрста больна, – произнес я.
Бет кивнула:
– Рак. И, что бы ты ни думал о Хёрсте, это поистине хреново.
– Да уж.
Так уж в жизни случается: как аукнется, так и откликнется.
– Они давно женаты?
– Вместе еще со школы. – Она посмотрела на меня. – Думаю, что если ты учился вместе с Хёрстом, то должен ее помнить.
– Я учился в школе со многими людьми.
– Ее зовут Мэри.
Время словно замерло.
– Мэри?
– Да. Девичью фамилию, боюсь, не знаю.
Это было и не нужно. Еще один осколок моего израненного сердца рассыпался в прах.
– Гибсон, – сказал я. – Мэри Гибсон.