Ее слова. Его кровь.
Когда она решилась? Когда поняла? Было ли это медленным осознанием, ужасом, возраставшим с каждой минутой, с каждым часом, с каждым днем до тех пор, пока он не стал для нее невыносимым? Запах, ползучий холод, звуки. У нее было ружье. Но она не направила его на Бена. Она убила его голыми руками. В приступе ужаса? Или ярости? Или же случилось что-то, из-за чего у нее не осталось другого выбора?
Я заставил себя закрыть глаза. Когда я открыл их, кровь и написанные ею слова исчезли. Стены были голыми и чистыми, того же мягкого розовато-белого оттенка, что и во всем доме. Как магнолия. Зловещая магнолия. Еще раз окинув комнату взглядом, я вышел из нее, закрыл дверь и оперся лбом о деревянный косяк, глубоко дыша.
Просто коттедж. Просто игра воображения.
Я обернулся, и мое сердце остановилось.
– Господи Иисусе!
Прямо у лестницы, ведущей вниз, на ковре сидела Эбби-Глазки.
Пухлые пластмассовые ножки были раскинуты в стороны, золотые кудряшки беспорядочно разметались. Косой голубой глаз разглядывал паутину в углу, а его собрат насмешливо смотрел на меня.
Эй, Джоуи. Я вернулась. Снова.
Я огляделся, словно надеясь разглядеть какого-то наглого взломщика, принесшего куклу сюда, и теперь кравшегося вниз по лестнице, хихикая над собственной шуточкой. Однако его не было.
Нетвердым шагом я подошел к Эбби-Глазки и поднял ее. Косой глаз затарахтел. Платье из дешевого полиэстера громко зашуршало. От ее веса и ощущения в руках твердой холодной пластмассы у меня по коже пробежали мурашки.
Желание швырнуть куклу через окно в запущенный сад на заднем дворе было почти непреодолимым. Однако в моей голове встала еще более неприятная картина того, как она ползет обратно к дому, как ее румяное пластмассовое личико прижимается к оконному стеклу и глядит на меня из темноты.
Поэтому я, держа куклу в вытянутых руках, как неразорвавшуюся бомбу, спустился вниз по лестнице и вошел на кухню. Открыв шкафчик под раковиной, я сунул ее туда вместе с туалетным ершиком и захлопнул дверцу.
Дерьмо! Все мое тело тряслось. Ощущение было такое, что у меня вот-вот мог случиться обморок или сердечный приступ. Налив в стакан воды, я с жадностью выпил ее залпом.
Я пытался найти всему рациональное объяснение. Возможно, я сам отнес куклу Энни туда и позабыл об этом. Нечто вроде отключения сознания под воздействием алкоголя. Я вспомнил, как Брендан рассказывал мне о галлюцинациях и провалах в памяти во времена своих запоев. Однажды, проснувшись, он обнаружил, что столкнул с лестницы шкаф, однако не помнил ни как это сделал, ни зачем.