Довольно сложно четко изложить сценарии конца света. Отвечая Баффетту, Брэди был дружелюбен и чуток, но предпочел считать, что этот разговор о банкротстве и финансовом крахе притянут за уши. Он и представить не мог, что Баффетт откажется от должности или не сможет руководить компанией. Брэди также прекрасно понимал, как обстоят дела: заявление опубликовано, и отменить его будет огромной проблемой.
Но, к огромному облегчению Баффетта, Брэди оставил диалог открытым. Он начал действовать, сделал несколько звонков и продолжал перезванивать после Баффетту. Одна из странных деталей того дня: Баффетт звонил с телефонного аппарата компании Salomon, который был запрограммирован не на громкий звонок – вместо этого на нем загоралась крошечная зеленая лампочка, когда от кого-либо поступал звонок. Гораздо дольше, чем хотел бы вспоминать, Баффетт глядел на телефон, ожидая, когда секретарь Казначейства зажжет эту лампочку.
Во время каждого звонка Баффетт старался разъяснить Брэди всю серьезность ситуации и собственное ощущение, что они несутся на поезде, который необходимо остановить – но все могло быть иначе, как только стало бы ясно, что это – случайность, которой нельзя позволить произойти. В определенный момент в разговоре с Брэди все переживания Баффетта и чувство тщетности вылились в одном предложении: «Ник, это самый важный день в моей жизни».
Брэди сказал: «Не волнуйся, Уоррен, мы это переживем». Но это совсем не значило, что он изменил свое мнение.
Чтобы что-то изменить, Корригану пришлось вмешаться в телефонные разговоры в тот день. Это был человек, который предупредил Баффетта готовиться к любому повороту событий и определил свою позицию, подписав запрет. Но теперь Корриган внимательно слушал Баффетта и начал проявлять доверие к его предсказаниям о банкротстве и личным планам уйти, если банкротство будет неизбежно. Корриган сказал Брэди и еще одному уполномоченному по телефону: «Мы лучше поговорим между собой».
Баффетт вернулся в комнату заседаний и стал ждать вместе с остальными директорами. Шестью этажами ниже более ста репортеров и фотографов, в том числе и автор этой статьи, собирались на пресс-конференцию, назначенную на 14.30. Вокруг зала заседаний бродили некоторые из управляющих директоров, с которыми Баффетт разговаривал в субботу, – их собрали потому, что одного из них должны были определить на должность оперативной главы Salomon.
Ровно в 14.30 Джером Пауэлл, заместитель секретаря Казначейства, позвонил Баффетту, чтобы прочитать заявление, с которым Казначейство было готово выступить. Это была практически половина выигрыша, а может быть, и две третьих. В заявлении говорилось, что запрет на участие Salomon в торгах в свою пользу снят, но запрет на торги от лица клиентов остается. «Так пойдет?» – спросил Пауэлл. «Я думаю, пойдет», – ответил Баффетт. Совет директоров тогда поспешил проголосовать за кандидатуру Баффетта на пост временного председателя правления корпорации Salomon, а Дерека Могана – директором и оперативной главой Salomon Brothers. Баффетт подошел к Могану и сказал: «Тебя выбрали», – и они вдвоем спустились на пресс-конференцию в 14.45.