— Что же ты стоишь?
Вадим неопределенно усмехнулся и лег на кровать, заложив одну руку за голову. Мне вдруг подумалось, что Люся никуда не уезжает, а решила броситься под поезд — говорила же она мне не раз, что жить без Вадима не будет. Я глянул на часы. Начало первого. До отправления поезда оставалось менее получаса. Если напрямик, по тундре, можно успеть. Быстро одевшись, я выбежал на улицу. У барака стоял МАЗ Кольки Севостьянова, парня, жившего в шестнадцатой комнате. Я бросился обратно в барак. Колька спал и никак не мог проснуться, сколько я его ни тряс, ни толкал.
— Человек две ночи не спал, — объяснил сосед.
— Позарез машина нужна!
— Не встанет. Говорю, две ночи за баранкой. Цемент возил. Прорыв на бетонном. Как пришел, так и упал. Глянь на руки-то. Опухли. Как бочки! Х-хы! Дорога-то хреновая. Набило…
Я не стал слушать дальше соседа Кольки, выскочил на улицу и, спотыкаясь о мокрые низенькие кочки, побежал к вокзалу, где на путях стоял поезд. Воздух был теплый и легкий. Свистнул паровоз, состав дернулся и покатился все быстрей и быстрей. Он промчался мимо, обдав меня белым паром и колючим щебнем. Я зашагал к вокзалу по черным шпалам. Рельсы блестели на солнце, и на них не было яркого Люсиного платья, которое я так боялся увидеть. И лишь теперь мне подумалось — с чего я взял, что для сведения счетов с жизнью пригоден только пассажирский поезд Полярный — Зареченск, единственный в сутки. Я вышел на перрон и в тени вокзального здания увидел Вадима и Люсю. Вадим, обжигаясь, затягивался сигаретой. Рядом с ним валялся чемодан. На дороге стоял Колькин МАЗ, а в кабине белело его сонное лицо. Вадим поднял чемодан, забросил его в кузов и лишь тут, обернувшись к Люсе, увидел меня, усмехнулся, ничего не сказал, помог Люсе забраться в кузов, залез сам и протянул руку мне. Колька гнал лихо. Упругий ветер летел нам навстречу. Огромное солнце стояло в небе, заливая ясным светом начинающую зеленеть тундру, искрясь на белых вершинах далеких гор. Я смотрел на тундру, на солнце, на завод под Зуб-горой, где, невидимые отсюда, были и наши котлованы, уже залитые бетоном (сколько я там пота пролил, сколько мозолей набил!), на быстро приближающиеся бараки, низенькие, белые, и сладостное чувство родства, близости с этой суровой землей овладевало мною. А где-то там, позади, Полярный, дом с метровыми стенами, в котором живет Юлия… Колька, почти не сбавляя скорости, круто свернул на дорогу, ведущую в поселок, и резко затормозил около барака. Мы повалились друг на друга. Не обращая внимания на наши крики, Колька громко хлопнул дверцей и отправился досыпать.