Назавтра в комнату Дроздовых в сопровождении бабки Заусаихи явился батюшка Алексей, высокий, сутулый человек с редкой бородой. Мы частенько совершали опустошительные набеги на батюшкин огород — репа там росла на удивление сладкая и крупная. Однажды батюшка застал нас на месте преступления. Он вырос перед нами словно из-под земли и так внезапно, что мы как стояли с репой в руках, так и застыли. Батюшка, видно, притаился в борозде. Он жестом приказал нам следовать за ним, и мы, как привязанные, пошли. Батюшка завел нас в дом, усадил за стол рядом со своими детьми и поставил перед всеми тарелки с зеленым супом, от которого знакомо и противно пахло крапивой. Поповские дети дружно стали есть, а мы не спешили: крапивный суп был и дома. «Что же вы?» — спросил батюшка, наливая и себе. И хотя потом Кутя говорил, что поп Алексей придумал все это специально, в огород к нему мы больше не лазили.
Рудя пожелал, чтобы крестным отцом был я, а Рита выбрала старшую из Харитоновых — Зойку Шушеру. Мы смирно сидели и смотрели, как батюшка Алексей надевает рясу. Бабка Заусаиха приволокла с кухни горячей воды, вылила ее в детскую ванну, разбавила холодной, попробовала локтем, горяча ли. Густенька стояла у окна и угрюмо смотрела на приготовления к крестинам.
— Начнем, пожалуй, — сказал батюшка. — Раздевайтесь.
Рудя и Рита живо разделись до трусиков и подошли к ванне.
— Раздевайтесь, раздевайтесь, — недовольно повторил батюшка Алексей.
— Совсем? — спросила Рита.
Бабка Заусаиха споро стянула с близнецов трусики.
— Застеснялись, — бормотала она. — Эко дело! Кого стесняться-то? Ну, господи, бласлови…
Густенька вдруг странно, с шумом сглотнула горлом и быстро вышла из комнаты. Батюшка посмотрел на закрытую дверь, откашлялся, открыл затрепанную книжицу и начал читать. Читал он долго, то и дело подходя к близнецам, заставляя их креститься и целовать большой серебряный крест, висевший у него на шее. Наконец он обратился ко мне и Шушере:
— Сажайте в купель.
Шушера мигом подняла Риту и бухнула ее в ванну. Я обхватил Рудю за туловище, но приподнять не мог: он оказался тяжелым, мне не под силу. Я поднатужился, оторвал Рудю от пола, подволок к ванне и застыл на месте, выпучив глаза на батюшку.
— Шагай сам, — разрешил батюшка.
Голенькие, прижавшись друг к другу, близнецы стояли в детской ванне. Поп окатил их святой водой, пробормотал что-то и снова окатил.
— Теперь вы Александр и Елена, — сказал он.
Рудя улыбался во весь рот. Рита была серьезна. Батюшка быстро оделся и, уходя, подмигнул мне:
— Не понравился суп-то, а?