Вернувшись к действительности, я прошел к заинтересовавшему меня окопу и встретил здесь знакомого пулеметчика ефрейтора Андрея Леженина. Это у него на суглинистом бруствере лежала с поникшими уже от жаркого солнца листьями большая ветка белой сирени. А рядом с нею в углублении стоял замаскированный и готовый к бою пулемет.
Я и раньше встречался с Лежениным, знал, что он родом из Орловской области, до войны жил и работал в колхозе. Там, на оккупированной гитлеровцами земле, осталась его семья. Довольно общительный, ефрейтор на этот раз показался мне каким-то сникшим.
— Почему такой грустный вид, что-нибудь случилось?
— Нет, товарищ полковой комиссар. Просто задумался, — ответил пулеметчик. — Сегодня друзья из боевого охранения принесли ветку сирени. Как глянул на нее — вспомнил свой родной дом, большой куст сирени под окном. Наверное, он сейчас в полном расцвете, если его вместе с домом фашисты не уничтожили. Раньше, как сирень зацветала, начинался у нас сенокос, веселая и трудная пора. Видите, сколько здесь кругом сочной травы зазря пропадает — косить некому, да и опасно… Скоро год как воюем, а конца войны пока не видно…
Я внимательно слушал пулеметчика, не перебивал его. Мне, сыну украинского хлебороба, были понятны думы и переживания Леженина — русского крестьянина, оторванного от земли и взявшего в руки оружие для защиты Родины. Нет сейчас для него важнее и священнее дела, как неустанно бить врага, гнать его назад.
— А обо всем этом, — продолжал пулеметчик, — про себя думаю, чтобы немного отвлечься от невеселых мыслей после неудачного боя за деревню Дешевку. Не такая, оказывается, она дешевая. Отбили ее, а теперь вот в ней снова гитлеровцы… Сил у полка не хватило удержать. Вы, наверное, видели по пути свежую братскую могилу. Там мои однополчане лежат. Но и враг дорого заплатил за эту деревню, больше, чем мы. Едва ли они там радуются… А дальше фашистам не пройти — оборона у нас, сами видите, прочная… Придет время — наступать будем. Правильно я думаю, товарищ комиссар?
— А какие выводы делает для себя ефрейтор Леженин из всего года войны? — ответил я вопросом на вопрос.
— Конечно, товарищ комиссар, мы уже не те, что были год тому назад, воевать стали лучше, больше злости к врагу. Думаю, дай нам больше боеприпасов, поддержи танками, артиллерией — уже сейчас мы могли бы гнать этих гадов…
— Вы правильно, хорошо говорите, товарищ Леженин, — подтвердил я мысли собеседника. — Действительно, мы не те, что были в начале войны, но пока и не те, чтобы сразу нацеливаться на полный разгром врага. Впереди у нас еще много будет тяжелых боев. А наступать будем!