И зеленый трамвай прозвенел за рекой,
И луну ты погладила теплой рукой…
Под овации зала Каракозин исполнил еще несколько песен. В завершение знаменитый бард обнял его, расцеловал и расписался фломастером на «общаковой» гитаре. Довольный Докукин похлопал бледного от торжественного волнения Каракозина по плечу и похвалил:
– Не только делаем ракеты! Знай наших! Молодец!
– Это не я, это все Олег Трудович организовал! – отмахнулся скромный Джедай, впервые произнеся подлинное башмаковское отчество.
– Знаем и ценим! – кивнул секретарь парткома Волобуев.
В общем, Башмаков стал своим. Но главное, он постепенно втянулся в работу, перестроил мозги с аппаратной суеты на науку и придумал оригинальный метод повышения емкости кислородных шашек, которыми восполняется недостаток кислорода на космической станции. Даже скупой на похвалы Уби Ван Коноби, выслушав Олега Трудовича и проверив расчеты, кивнул одобряюще:
– А что? Любопытственно!
Но главное, Башмаков перестал с ними спорить. Сначала просто отмалчивался, потом научился отшучиваться, наконец сам принялся искренне поругивать проклятых коммуняк с их трепаным социализмом. Ему даже иногда казалось, будто и его самого выставили из райкома не за икру, а именно по идейным соображениям.
Джедай окончательно признал Башмакова за своего и даже предложил вместе разыграть Чубакку. Они сообщили ему под большим секретом (мол, из райкома позвонили!) о том, что умер Андропов, но об этом объявят только через два дня. Бадылкин преисполнился значения, побежал шептаться и опростоволосился, так как на самом деле Андропов оказался живехонек и умер только через два месяца…
А Нина Андреевна после их самой первой близости шепнула Башмакову нежно:
– Знаешь, я с первого дня не верила, что ты стукач!
– Почему?
– Не знаю, у тебя глаза доброго и пушистого звереныша…
Вообще-то «зверьком», «зверенышем» или «зверем» Нина Андреевна – в зависимости от альковной фазы – называла мужскую атрибутику своего возлюбленного, но иногда именовала так и самого Башмакова в целом. В литературоведении это, кажется, называется «метонимией». Надо бы у Кати спросить…