Данилов несся, не разбирая дороги, по заснеженной улице. Слава богу, он не проваливался при каждом шаге. Снег на его пути большей частью превратился в наст, по твердости не уступавший асфальту. Света было недостаточно, но он помогал Александру держаться середины улицы и избегать встреч с препятствиями. Парень не видел даже своей тени и не слышал ничего, кроме собственного топота и дыхания. Саша готов был продать душу дьяволу, лишь бы сделать их не такими громкими. Никаких других звуков не было. Даже предательский ветер стих.
Казалось, ситуация была хуже некуда. Но стало стократ хуже, когда он начал подозревать, что топот и тяжелое, с присвистом дыхание принадлежат не ему и постепенно приближаются. Парень не решался проверить свою догадку, чтобы не сбиться с темпа, и это только удваивало мучения. Каждую секунду он ожидал толчка в спину, который свалит его на землю.
Саша бежал со всех ног, а со всех сторон к нему тянулись костлявые руки, извивались щупальца, скалились хищные пасти — в них нелегко было узнать ветви тополей, погруженных в смертельное оцепенение. Эта пляска теней могла свести с ума любого, если только он уже не потерял разум.
Улучив момент между глубокими вдохами, парень оглянулся, как оказалось, лишь для того, чтобы сделать новое страшное открытие. Расстояние сокращалось. Враг бежал быстрее. Медленно, но верно он сводил на нет фору, полученную Сашей в начале забега.
Пару драгоценных секунд парень потерял, споткнувшись обо что-то твердое. Он больно ударился коленом и чудом удержался на ногах, рюкзак чуть не сломал ему спину. Нога налилась свинцом, но боли не было — ее вспышку отложил адреналин, впрыснутый в кровь. Этот предмет мог быть и обычным бревном. А мог и не быть. Блин, да какая разница, если сам скоро…
Потерянные мгновения чуть не стали роковыми. Ему бы несдобровать, если бы он не рванулся с удвоенной силой, надрывая жилы. Но наверстать упущенное не удалось, преследователь все равно приближался. Возможно, он был в лучшей форме или полноценнее питался. К тому же у незнакомца не было мертвого груза за спиной, а Сашу тянула к земле его ноша. Лишние килограммы осложняли бег хотя бы потому, что живого веса в парне было чуть больше полцентнера. После находок в поезде он питался плотно, но килограммы, потерянные в первые дни, не желали восстанавливаться. Все лишние калории шли на борьбу со средой.
Каждый вдох давался ему труднее, чем предыдущий, с хрипом, идущим из глубины. Силы были на исходе и таяли с каждым новым шагом. Положение было аховым. Укрыться в темневших прямо по курсу домах было элементарно, найти его там — невозможно. Но для этого нужен был отрыв, небольшой, хоть на двадцать метров, иначе все впустую.