Елизавета Константиновна потребовала, чтобы я отвезла ее к Николасу, что я делать, разумеется, не собиралась. Поначалу нам было просто по пути, Лизавета убедилась, что мы едем в нужном направлении, и успокоилась, а вскоре и вовсе заснула. Пробудилась она, когда мы ехали уже по Ново-Пристанскому шоссе.
— Осуждаешь меня? — спросила моя пассажирка. Я мотнула головой из стороны в сторону. — Не ври, я знаю, что осуждаешь. Думаешь, что не повезло тебе с работой. Если я тебе совсем не нравлюсь, если тебе неприятно меня охранять, то так и быть, я готова тебя отпустить.
— Меня нанимали на работу не вы, а ваш сын, — заметила я уже не в первый раз.
— Да, Митя очень заботливый сын. Я говорила ему, что доставлю ему кучу проблем, но он все равно настоял на том, чтобы я переехала к нему. А вот Алена меня ненавидит…
— С чего вы взяли? У меня создалось впечатление, что Алена к вам ровно относится.
— Ты не успела понять ее двуличную натуру. Она Илюшку с Сонюшкой, моих родных внучат, против меня настраивает. Я собственными ушами слышала, как она мной Сонечку пугала. «Не будешь меня слушаться, станешь как твоя бабка», — произнесла Лизавета, подражая голосу своей снохи. — Не любит она меня, ой как не любит! Прислуга тоже лицемерничает, в глаза меня все по имени-отчеству называют, кланяются, а за глаза осуждают. Молчишь, значит, так и есть.
— Молчу, потому что мне по данному поводу сказать нечего. При мне вас никто не обсуждал и тем более не осуждал. — Я решила прикрыть андреевскую прислугу.
— Значит, они тебя еще не приняли за свою. Хотя после того, как ты Степана спасла, должны были. Неблагодарные! Не видят, что люди им добра желают. Не буду скрывать, я пару раз довела Надю до слез, так это ради ее же блага. Ей надо менять работу. Что она у нас видит? Ничего, каждый день без выходных и проходных с утра до вечера стоит у плиты. Согласна, Митя ей неплохо платит, но она ведь так состарится в одиночестве. А ведь Надежда еще молодая, могла бы семью создать, ребенка родить. Пошла бы работать в какой-нибудь ресторан, там у нее был бы совсем другой круг общения, не то что у нас. Может, нашла бы себе подходящую партию. Согласна ты со мной, Женя? — спросила Лизавета.
— Возможно, — обтекаемо ответила я, хотя на самом деле я не слишком верила в то, что Андреева придиралась к поварихе из добрых побуждений. Мне казалось, что она так оправдывается передо мной, дабы выглядеть лучше в моих глазах. Вступать с ней в полемику мне совсем не хотелось.
Лизавету мой ответ устроил, и она продолжила:
— Вот с Клавдией совсем другая история. Она в разводе, ее дети уже взрослые, свои семьи имеют. По Степану она который год уже сохнет, а он упорно делает вид, что не замечает этого. А ведь Клава ему нравится, это точно, меня не обманешь. Только Степа вбил себе в голову, что вечно будет хранить верность своей покойной супруге. Считает, что дочка его осудит. Да у нее уже давно своя жизнь, ей на отца наплевать. Она его даже с днем рождения не поздравляет. Ты думаешь, я зачем этим двоим позавчера выходной дала? Чтобы их из дома выпроводить? А вот и нет! Я их подтолкнуть друг к другу хотела, чтобы они вместе целый день в городе провели. Может, вне рабочей обстановки они быстрее сблизились бы… Но они каждый сам по себе, насколько я знаю, по Тарасову шлялись… Странные люди!