Между двумя своими замужествами, еще в советское время, Лизавета несколько лет провела в психбольнице. Это обстоятельство давало богатую пищу для размышлений. Я терялась в догадках, что привело ее в клинику для душевнобольных — психологическая травма, вызванная расставанием с маленьким сыном, желание первого супруга оставить за собой право единоличной опеки над мальчиком, альтернатива уголовного наказания, месть. Возможно, Лизавета на самом деле была психически нездорова, это и послужило причиной ее первого развода. Она, конечно, дама взбалмошная и непредсказуемая, но мне показалось, что ее эксцентричность — это всего лишь ширма, за которой прячется ее ранимая душа.
Мои размышления прервал телефонный звонок.
— Да, Тимур, — ответила я.
— Ознакомилась с материалами дела? — поинтересовался мой приятель.
— Да, но ты прислал мне не все, что я тебя просила, — заметила я, но Тимур молчал. — Про Ставрогиных ты забыл?
— Нет, не забыл. Женя, тут такое дело. С тобой хочет встретиться один человек. Я звоню, чтобы спросить у тебя, когда ты сможешь выкроить для него время.
— Что это за человек? — уточнила я.
— Я знал, что ты спросишь об этом. — Тимур не спешил отвечать на мой вопрос. — Короче, когда я делал запрос в архиве, то засветился. Скажу тебе прямо, меня сдал сотрудник архива. На меня вышел следователь, который занимался делом Веснина, того, который выпал из поезда. Так вот, несмотря на то что дело было закрыто из-за недостаточности улик, Наумченко считает, что это было убийство и что оно каким-то образом связано с другими…
— Осипова и Алиева?
— Я не особо вникал во все это. Короче, у него к тебе есть несколько вопросов.
— Понимаю и думаю, что следователь не успокоится, пока не встретится со мной.
— Ты правильно понимаешь. Женя, я скину тебе номер его телефона. Пообещай мне, что в самом скором времени ты ему позвонишь и договоришься о встрече.
— Обещаю, — сказала я, понимая, что у меня просто нет другого выхода.
— Если ты меня подведешь, то в будущем можешь больше на меня не рассчитывать, — добавил Тимур.
— Мог бы этого и не говорить, — заметила я. — Не подведу.
— Хорошо. — Мой приятель отключился и вскоре прислал мне эсэмэску с номером телефона следователя Наумченко Павла Остаповича.
Я оставила этот звонок на завтра. Пока мне было неизвестно, как сложится следующий день. Все-таки моей основной задачей была охрана Лизаветы, и что ей стукнет в голову наутро, мне было неведомо. В любом случае оставлять ее надолго одну, дома или где-то в городе, я не могла. Один пунктик в программе на завтра уже значился — проведать Катерину, но Андреева вполне могла внести в него свои коррективы. Сегодня она трижды за одну минуту изменила свои планы. Узнав, что ее давнишняя подруга в Тарасове, Елизавета Константиновна хотела сразу же поехать к ней, даже не зная, где именно та сейчас живет. Затем она решила отложить свой визит к Кононовой на завтра, а после — сначала послать меня к ней в разведку. Что еще взбредет ей в голову за остаток сегодняшнего дня и за ночь?