– Не молчи, хуже будет, – почти вежливо предупредил Моторин младший и потянул палец на себя.
Противник не выдержал. Пару секунд вечернюю тишину разрывал истошный крик, наконец, Антон ослабил давление.
– Ну? – грозным голосом напомнил он.
– Я, – ай! – мальчишка неловко дёрнулся, чем доставил себе дополнительные страдания. – Меня зовут Одинокая Сосна, я четвёртый сын Неспешной Совы.
– Точно! – наконец вспомнил Моторин. – Я видел тебя, когда приезжал в земли твоего отца. Тоже за мной припёрся?
Стоило отпустить палец, как гримаса боли на лице подростка тут же сменилась на ненависть. Он максимально отстранился от захватившего его Моторина, стараясь, правда, избегать боли.
– Мне не нужна твоя жизнь, – с пафосом ответил апач. – Я борюсь с несправедливостью.
– Борец, значит, – протянул Антон. – Ну, пойдём.
В прихожей юный революционер волчонком забился в угол и только молча зыркал вокруг из-под бровей. Хозяин успел переодеться, вымыть руки, а непрошеный гость так и не сдвинулся с места. Моторин пару раз бросил взгляд на прижавшегося к стене мальчишку, пока ходил по дому, наконец, встал перед ним, покачиваясь с носка на пятку.
– Идём ужинать. Небось голодный. Давно меня караулил-то?
Ответа он, понятное дело, не дождался. Ну и сам виноват, подумал хозяин. Достал из ледника блюдо холодного печёного крокодильего хвоста, горшочек с острой маринованной молодой кукурузой, пяток томатов, которые отец упрямо называл помидорами, пряные лепёшки, и поставил на плиту чайник. Некоторое время стояла тишина, слышно было лишь как булькает вода в гидролизаторе, да вторит ей перегретый пар в ванадиевой трубке. Через пару минут к их дуэту сначала неуверенно, но потом всё громче, присоединился чайник.
Какое-то время молодые люди молчали, лишь бросали друг на друга короткие взгляды. Наконец, юный апач не выдержал, шумно сопя, он поднялся, сбросил с ног мокасины, звонко шлёпнув каждым об пол, и стуча босыми пятками, прошёл к столу. Сел Одинокая Сосна как можно дальше от хозяина и пару минут даже терпел, старательно отводя взгляд от стоящей перед ним еды. Лишь непроизвольно сглатывал время от времени.
Антон не стал мучить голодного гостя, отрезал кусок мяса, бросил рядом на тарелку сколько попалось в ложку малюсеньких початков, томатиков добавил, и придвинул к мальчику.
– Угощайся.
– А себе? – недоверчиво спросил тот.
– Уж за это не волнуйся, – Моторин ответил широкой искренней улыбкой. – Съем не меньше тебя. Голодный как стадо крокодилов.
Некоторое время за столом слышался только звон приборов, перемежаемый смачным чавканьем с того места, где сидел апач. Наконец, молодой человек отвалился от тарелки, отодвинувшись на широкой лавке, посмотрел на хозяина малость осоловелыми глазами, и шумно рыгнул. Будто отвечая ему, тоненько запел свисток чайника. Подросток резко обернулся, но с лавки не вскочил. Антон сноровисто разлил заваренный кипрей со смородиновым листом, добавил в каждую чашку по ложечке мёда, и поставил перед гостем его порцию. Одинокая Сосна поднял керамическую кружку за ручку, повертел перед собой, разглядывая вырезанный на боку стремительный силуэт паровоза, шумно отхлебнул, и со стуком припечатал тару об стол.