Через полчаса по двору монастыря процокала одна группа всадников, сразу же за ней следующая, и стало тихо. Томазо привычным жестом сунул руку под сутану, не найдя креста, улыбнулся сам себе, и поднялся из-за стола. Вышел за дверь, хотел уже крикнуть по привычке, но вспомнил, что сейчас здесь никого нет. Поэтому спустился во двор и приказал закладывать карету. Через четверть часа чёрная крытая повозка уже стояла в окружении двух дюжин всадников.
– Отвезите меня в поместье, – повелел кардинал.
На завтра важных дел не было, стоило смягчить горечь расставания с ценным подарком.
Повозка мерно покачивалась на неровностях дороги, и Торквемада начал было понемногу дремать, когда снаружи раздался характерный шум падающего дерева. Следом ещё один. Тут же со всех сторон послышалось пение спускаемой тетивы, звон мечей и крики боя. Томазо откинул сиденье, достал длинный кинжал, и замер.
Дверь повозки распахнулась и в грудь кардиналу впилась стрела. Тут же жадные руки схватили неостывшее тело и выволокли на дорогу.
– Там ищи. Под сутаной, – бормотали сразу несколько голосов, раздирая одежду.
Не меньше минуты грабители обшаривали тело, но так ничего и не нашли, после чего построились в слишком правильную для бандитов колонну и двинулись на запад. Если бы Томазо ещё мог слышать, то до него бы донёсся недовольный голос:
– Теперь нам не стоит ждать милости от Жуана…
Мухаммед XII разложил коврик, ориентируясь на купленный в Фесе магнит, стрелка которого всегда смотрела в сторону Мекки, встал на колени и приготовился к Магрибу.
– Аллахума, раба хазихи да‘вати тамати ва салятиль-каима.
Внезапно он почувствовал, что рядом кто-то есть. Не оборачиваясь, бывший эмир опёрся ладонями на коврик и недовольно сказал по-кастильски:
– Я же просил не отвлекать меня, когда я обращаюсь к богу. Вы отняли у меня всё, оставьте мне хотя бы меня самого!
– Я прошу прощения, великий Боабдил. Мы подождём, пока вы закончите намаз.
Но Мухаммед уже не мог сосредоточиться. Он думал об акценте, с которым говорил непутёвый страж. Он прибыл явно из-за пределов Кастилии. Более того, скорее всего из какой-то мусульманской страны, судя по произношению согласных. Мориск? Перекрещённый? Нет, не похоже. На какие бы земные блага ни сменил веру правоверный, он будет с уважением относиться к намазу.
– Ля иляхэ илля ллаху вахдаху ля шарикя лях, ляхуль-мульку ва ляхуль-хамду, юхьйи ва юмиту ва хува ‘аля кули шайин кадир, – довёл до ста Мухаммед, аккуратно поднялся, и свернул коврик.
За дверью стояли трое в странных одеждах. В вечерних сумерках в этих размытых фигурах нельзя было даже угадать людей. На свободных, удобных штанах в самых невероятных местах складки, да и цвет неопределённый, будто специально насажали пятен. Даже лица испачканы сажей до полной неузнаваемости. Но стояли уверенно, плечом к плечу, так что даже по осанке можно было угадать опытных воинов.