Сухомлинов ни в чем не изменился: таким и остался, простым и добродушным, и авторитет его во взводе не поколебался. Это бесило майора, и потому он при всяком удобном случае совал Глеба в наряды.
— Как кошку носом тыкаю, а он все не чувствует…
Но вице-сержант как всегда прямо смотрел в глаза майору, что еще больше злило Серова.
— Нет, Сухомлинов, ты неисправимый.
Да, что ни говори, а все началось с суворовца Вербицкого… Димка Разин не скрывал своего удовлетворения от того, что подружился с ним. Теперь он по вечерам после ужина бегал на КПП училища звонить Маше, сестре Вербицкого, играющей на фортепьяно и сочиняющей стихи. Это была пора внезапной влюбленности, что вызывало скептическую усмешку у Глеба. Он не верил в любовь Димки — так, «психическая зараза», больше для самоутверждения, обыкновенная мальчишеская потребность козырнуть перед ребятами. Кое в чем Сухомлинов уже знал Димку. Тем более, что тот о своей любви говорил направо и налево и надоедал Глебу ежевечерними излияниями: садился к нему на постель и заговорщицким голосом твердил одно и то же:
— Ну, Глеб, ты даже не понимаешь, какая она хорошая! Она совсем не похожа на других девчонок. Они все ябеды и задавалы… А эта — ни капельки… Ты видел бы, какая у нее коса!
— Слушай, дай спать!
Димка был явно обижен непониманием друга. Но ему почему-то больше всего хотелось, чтобы его счастье разделил именно Глеб. Конечно, к Сухомлинову он был неравнодушен давно, но сейчас, казалось, он просто не мог без него жить.
— Слушай, вице-сержант, ну какой ты приземленный!
— Ты хотел сказать «от земли»? — зевая, засмеялся Глеб. — Тогда валяй дальше.
Обиженный Димка ушел на свою кровать и зарылся под одеяло.
«Влюбленный дурак, — подумал про него Глеб, — к тому же цену себе набивает».
В чем-то вице-сержант был прав: Димке Разину нравилось видеть на себе пытливые и заинтересованные взгляды ребят; он был уверен, что ему завидовали, и это усиливало его любовные переживания…
Да и Глеб тоже… Хочет казаться равнодушным, даже подчеркнуто равнодушным, но не может же он быть таким толстошкурым на самом деле! И этот наверняка завидует… Димке страстно захотелось, чтобы Глеб собственными глазами увидел Машу, — вот тогда разговор будет другой…
Завтра суббота, намечается увольнение в город. Димка подкрался к Сухомлинову, глядя на него в упор своими ласковыми кошачьими глазами.
— Ты слыхал, у Сани Вербицкого день рождения?
— А мне-то что — меня не приглашали! — пожал плечами Глеб.
— Но я-то знаю, что тебе хочется.
— А если нет?
— Я уже договорился с Саней. Только, ради Бога, не отказывайся, когда тебя пригласят. Ради меня, Глеб, ради меня, понял.