Вечер был уже в разгаре, за столом шумели, Вербицкая-мать, несмотря на свою комплекцию, оказалась веселой и озорной женщиной: она сыпала анекдоты похлеще суворовцев, не стесняясь порой весьма соленых фраз. Так вот откуда Саня мастак зубы заговаривать!
В перерывах между тостами дергались под музыку и, уставшие, чтобы как-то прийти в себя и освежиться, выходили то на балкон, то на лестничную площадку покурить. Держа Глеба за рукав, Анфиса шепнула:
— Давай поднимемся на пролет выше.
И они поднялись. За дверью соседей лаяла собачонка. Анфиса, решительно обняв Глеба, смело стала целовать его в губы. Глеб чувствовал, как сладкая дрожь пробирается по телу: ему было по-настоящему хорошо, и он, обхватив Анфису, так сжал ее, что она от боли взвизгнула:
— Да ты, медведь, ребра поломаешь! Разве так, по-солдатски, обнимают?
Когда они вернулись в квартиру, дома уже был отец — высокий, с залысинами мужчина. Он неуклюже расшаркался перед публикой и тут же получил втык от матери:
— Еще не помню такого, чтобы на семейные праздники он приходил вовремя…
Отец оправдывался, но мать и здесь осадила его:
— Он же у нас творческая личность!
— Хватит паясничать, мама, — не выдержал Саня. — Ты же не на кухне.
Он усадил отца за стол — штрафную. Тот пробурчал что-то вроде тоста и с удовольствием опрокинул бокал шампанского. Все захлопали, а Саня импозантно заметил:
— Что ни говори, а люблю отца за его душевность.
Потом на балконе Димка, уже как знаток семьи, объяснял Глебу обстановку в доме: отец, бывший военный журналист, мечтал быть писателем, но неудачник, и теперь мать его третирует, тем более, что она школьный завуч и привыкла командовать повсюду.
Игорь Верютин, который в это время вышел на балкон покурить, прибавил, что отец Вербицких нравится ему своей демократичностью. Мягкий и податливый отец и напористая, довлеющая мать, по его мнению, легко уравновешиваются ребятами, — в семье все имеют свой голос…
Глеб и сам чувствовал эту непринужденную и немного грубоватую атмосферу в доме и, по-честному, это ему нравилось: чего лучше, когда вот так — простота без простоватости…
Потом его нашла Анфиса и потащила в зал. Там, расположившись на диване, Саня бренчал на гитаре, и Маша, обняв брата, приятным, еще не окрепшим голоском подпевала ему. Несколько раз приходила мать с розовым кувшином, в котором был такой же розовый компот. Мать щедро разливала его в бокалы. Она тоже пыталась подпевать и, видимо, когда-то пела неплохо, но дочка тут же оборвала ее:
— Ну, мама… Не мешай…
Анфиса была огорчена. Отец-Вербицкий, словно назло ей, выбрал себе в приятели Глеба и, утащив его на кухню, вел с ним длинные разговоры о жизни.