до гимнастической школы
[119].
При входе один ротмистр поднес м-ме Врангель самодельный букет от имени офицеров. Я лишний раз убедился, как мало торжественности в супруге главнокомандующего и, кто знает, может быть, будущего всероссийского диктатора[120]. Она долго и приветливо трясла руку ротмистру. Опять блаженно улыбались офицеры и солдаты…
«Это совсем другое дело, господин капитан, генерал Врангель земли помещикам не вернет».
Постепенно эти разговоры заглохли. Офицеры постарше (за немногими исключениями) относились к ним очень скептически. Даже немногие «бонапартисты» по убеждению считали, что прежде всего сам Врангель ни при каких условиях не согласился бы занять трон русских царей.
30 июля. Всю ночь снились добровольческие сны. Какая-то фантастическая путаница – тут участвовали и мои близкие; потом появился греческий полицейский и предупредил, что дальше ехать нельзя – станция занята зелеными ингушами. Во мраке весенней ночи ярко и бесшумно горели какие-то здания и рядом с ними зеленые бараки – такие же, как у нас, в Галлиполи. Залпы и пулеметы слышались совсем как сквозь сон… Проснулся от окрика капитана Д., которого я просил меня разбудить. Без этого я начинаю просыпаться в десять утра, и потом неудобно проходить в пижаме через помещение, где уже давно занимаются. На пляже, благодаря сильному ветру, не особенно жарко, но стоит выбрать безветренное место за каким-нибудь холмиком, и сразу чувствуешь, как палит южное солнце. Постоянные посетители пляжа (например, юнкера) стали совсем коричневыми. Я тоже очень сильно загорел, но купание мне явно не приносит пользы. Из-за временного отсутствия денег у В.З.С. приходится теперь довольствоваться одним французским пайком. Благодаря довольно напряженной умственной работе, я снова начинаю слабеть. В особенности скверно, что на утро не хватает хлеба. Выпьешь «голенького» чаю без сахара, и после полутора-двух часов работы голова отказывается соображать и в глазах темнеет. Теперь понимаю неизбежность советских «ударных», «ответственных» и иных пайков – иначе работа очень мало продуктивна. Не знаю, что делать с зубами – они буквально разваливаются, несмотря на тщательный уход. Скоро, пожалуй, начну свистеть и шепелявить…
Вечером пришел ко мне Г. (у него, кстати сказать, в 19 лет та же история с зубами). Долго сидели с ним на кладбище и вспоминали прошлое. Хороший он юноша – развитой, отзывчивый и работящий. Сколько у нас было таких, и как мало мы их ценили. Теперь взгляды меняются. Кутепов сегодня на совещании старших начальников сказал: «Юнкера – это основание всех наших будущих расчетов».