, и головной эскадрон под звуки марша пошел по дамбе к трапу. В этот момент произошло столкновение, которое, если бы не решительность генерала Кутепова, могло бы окончиться кровопролитием. Издали я только увидел, что французский караул пытается остановить передние ряды. Те, толкая французских солдат, прорываются вперед, кавалеристы снимают винтовки – словом, делается нечто непонятное. Кутепов бросается на дамбу. Чернокожие скрестили было штыки, но он только сделал короткое движение рукой, и они расступились. Вслед за тем комкор вернул прорвавшихся, и полк отвели обратно. Началось длинное русско-французское совещание. Я думал, что дело в оружии (все солдаты при шашках, 100 человек с винтовками, 10 пулеметов были заранее уложены в ящики и погружены на пароход, а остальное оружие передано Западному кавалерийскому полку). Оказалось, нечто совсем иное. Чернокожий в передних рядах заметил переодетую солдатом m-mе М. и с криком «Madame!» cхватил ее за плечо
[125]. С этим эшелоном французы запретили везти дам; попытка провезти некоторых из них переодетыми и привела к этому, весьма для нас неприятному инциденту. Через некоторое время после выгрузки дамских вещей и маленькой перепуганной кошки, которую торжественно нес бравый драгун, погрузка возобновилась, и, наконец, после длинного ряда морских команд переполненный пароход тронулся под крики «ура» и звуки Преображенского марша. Было 19 часов 30 минут.
Был также принят ряд мер, сделавших невозможным захват корпуса врасплох. Так, например, дорога между лагерем и городом постоянно наблюдалась патрулями.
На случай тревоги имелся следующий приказ командира корпуса: «Приказываю принять к руководству: сигнал „слушайте все“ и „тревога“ относится ко всем войскам лагеря и принимается трубачами всех частей. Полки строятся на сборных пунктах своего расположения и ожидают дальнейших приказаний. Артиллерийские и конные дивизионы и инженерные роты, состоящие при полках, строятся при своих частях. Войска по тревоге выходят без шинелей с винтовками и пулеметами. Патроны выдаются только по особому приказанию моему или начальников дивизии» (издан весной; № и дата мной не отмечены).
Благодаря своей болезни, я не смог как следует присмотреться к настроению отъезжающих. Физиономии, во всяком случае, сияли. В уехавшем полку вольноопределяющихся мало. Все больше здоровенные детины из старых солдат. Зашел еще на «У.Г.», но в голове так шумело, что до конца не досидел. Генерал Карцев говорил интереснее, чем когда-либо, об адмирале Колчаке. Савченко сказал, против обыкновения, невероятно бессодержательную речь о матче Демпсей-Карпантье. Наши постоянные слушатели сегодня в нем разочаровались. Должны были приехать баронесса Врангель и Кутепов, но погрузка кавалерии задержала их, и они не были. Впервые присутствовала масса юнкеров Инженерного училища. Был на «У.Г.» и начальник училища. Вечером я крупно поговорил с Т. Как я, вообще говоря, ни спокоен, но рассказ Т. о том, как он в Харькове бил студентов-добровольцев и как кто-то из них ползал перед ним на коленях, меня взорвал, и я наговорил ему, этому 24-летнему бурбону, много достаточно резких вещей. Если бы в армии взгляды Т. были бы сколько-нибудь распространены, я бы из нее давно ушел. Как жаль, что нет отдельной комнаты и приходится слушать подобных…