Радиосигналы с Варты (Нейгауз) - страница 45

— Мы и будем оказывать доверие подобным людям, — добавил Эрнст, — позднее, когда смолкнут орудия.

— Я надеюсь, ты не будешь требовать от меня расписки за поведение каждого офицера в комитете, — произнес Вилли уже спокойнее. — Кто знает, что там у них в душе. Ведь и мне в душу тоже заглянуть не так-то легко.

Павел улыбнулся, но глаза его оставались серьезными. Видно было, что его не убедили и он по-прежнему придерживается собственного мнения.

Спор привлек многих, в том числе Андре, Фрица и Макса. Вилли чувствовал себя несколько неловко, оказавшись в центре всеобщего внимания. Он отошел в сторонку и начал потихоньку напевать мелодию. Его поддержали два бойца Войска Польского, а остальные подошли поближе.

Один из них схватил Вилли за плечо и спросил:

— Откуда ты знаешь нашу песню?

— Часто слышал в тридцатых годах. Это же «Марш батальона Домбровского».

Павел улыбнулся, и глаза его потеплели. Он стал насвистывать другую мелодию: «Марш батальона Тельмана».

Что здесь происходит, поняли только немногие.

— Вот, значит, как, — проговорил Куприянов, до сих пор упорно молчавший. — Собственно говоря, мы с вами братья по оружию еще с войны в республиканской Испании. Рабочий класс обладает гораздо большей силой, чем нам кажется. А вы тут ссоритесь из-за нескольких бывших гитлеровских генералов!

ЧЕЛОВЕК В КОЛЯСКЕ

По дороге, ведущей через высокий лиственный лес, ехала коляска. Лучи полуденного солнца играли на металлической окантовке и уздечках, на лошадях. Тщательно вымытые, блестели глянцем спины лошадей. В коляске удобно расселся худой человек средних лет в широкополой велюровой шляпе. Его борода по моде польских поместных дворян была завита. Человек, коляска и весело ухмыляющийся кучер на козлах казались картинкой из далеких мирных времен.

Фриц смотрел на коляску, ничего не понимая, не веря собственным глазам. В ушах у него все еще звучали страшные рассказы о невыносимых страданиях польского народа и настойчивые предупреждения советских товарищей о высокой бдительности на каждом шагу.

«Что же это за страна, — думал он, — в которой помещики как ни в чем не бывало разъезжают в ландо по партизанскому лесу, осматривая его, словно это их поле с репой?» Его удивление стало еще больше, когда Ганич, заметив коляску, заторопился к ней и горячо приветствовал человека, сидящего на ее заднем сиденье. Невойт тоже встал. Он сделал знак антифашистам, чтобы они следовали за ним.

— Это товарищ Юлиан, — представил гостя Ганич, — он секретарь ППР в области Ченстохова — Радомско.

Кучер слез с козел и отвел лошадей глубже в тень. Там он подвесил им к мордам по торбе с овсом, а сам уютно устроился на траве. Кругом было тихо, полянка под вязами за последний час почти опустела.