— Мне кажется, что для регулярного отряда они слишком уж расхлябанны, — сказал он наконец.
— Верно. Но и на партизан они не похожи. Те, правда, чаще всего щеголяют в обносках, но зато порядка у них куда больше.
— Думаешь, это власовцы?
Эрнсту захотелось курить, но он пересилил себя: трава была слишком суха, а вблизи стояла копна сена.
— А может быть, они все-таки люди честные?
— Вполне возможно.
Коля сорвал сухую травинку и принялся крутить ее в своих огрубевших пальцах.
— Видел этого шершня? Я имею в виду самолет-разведчик. Если бы это были партизаны, они сразу полезли бы в укрытие. А эти чувствовали себя в полной безопасности. Что ж, подождем, посмотрим, что будет дальше. — Он встал и отбросил в сторону травинку. — Тебе задание. Пока товарищи не вернутся, посмотри, что делается здесь во дворе. Не спускай глаз с этой шайки.
К вечеру Эрнст сделал немало настораживающих открытий. Сначала он поплелся в сарай, где незнакомцы сложили свое оружие. Там были исключительно немецкие карабины. Невероятно, чтобы все они были захвачены у фашистов. Но если отряд дезертировал, тогда все объяснялось просто. Часовой, охранявший винтовки, изображал равнодушие, но в глазах его чувствовалась открытая неприязнь.
Когда Эрнст направился к дому, настроение у него было неважным. Он уселся на крылечке рядом с крестьянином, тот дружелюбно кивнул ему и тотчас же принялся что-то быстро-быстро говорить вполголоса.
Насколько Эрнст понял, крестьянин был зол на непрошеных гостей, с утра оккупировавших его хутор, где они вели себя так, словно все принадлежит лично им. Он рассказал, что пришельцы напали на немецкий обоз, а добычу поделили между собой, наверное, чтобы продать или обменять на шнапс. Крестьянин кивнул головой на подводы. Действительно, на одной из них из-под ковра выглядывало колесо швейной машинки. На другой телеге стояла бочка, в каких обычно солят капусту или селедку. Там же лежал большой тюк с гардинами. Все вещи были не новые и, очевидно, принадлежали одной или нескольким семьям беженцев.
Это открытие заставило Эрнста насторожиться еще больше. Он никогда не слыхал, чтобы партизаны занимались грабежом.
Между тем крестьянин рядом с ним продолжал ругаться. Эрнст понимал далеко не все из того, что тот говорил. Ясно было только одно: крестьянин боялся, что действия неизвестных навлекут на жителей месть фашистов и тогда уж местному населению придется совсем плохо. Правда, они обещали дать ему, хозяину хутора, керосину, но он не так глуп, чтобы принять этот подарок, уж лучше он будет сидеть при лучине. Крестьянин, оказывается, испытывал не только ярость, но и страх.