Фенрир все никак не мог понять: в чем он ошибся? Где упустил момент, когда вместо игриво плещущейся стихии получил настоящую бурю в лице одной отдельно взятой девчонки. Если бы он не чувствовал ее почти как самого себя, уже давно бы заставил пожалеть о сказанном. Но он чувствовал, и это стало его проклятием. За ее словами скрывалось нечто иное. Не было в Алинро ни отвращения к нему, ни страха перед его истинной сущностью.
За все то время, пока она ершилась и кололась, стараясь задеть его, спровоцировать, он ни разу не уловил исходящую в свой адрес ненависть, разочарование или желание от него избавиться. Алинро говорила многое, когда он вытаскивал ее из очередных неприятностей и, может, не слишком дипломатично растолковывал, в чем именно она не права, но ничто из этого не соответствовало ее истинному к нему отношению. Однако определить, что она прятала внутри, не удавалось. Ибо чувства чувствами, а порою и в своей-то душе трудно разобраться, а уж в чужой… пусть она и принадлежит тебе.
Он ведь исправно выполнял свои обязательства. Как ни крути, но Алинро Листар, несмотря на возраст и довольно хлипкий внешний вид, могла дать отпор почти любому жителю Империи. Если это, конечно, не маг. Хотя маги тоже люди. Не вступая с ними в открытое противостояние, всегда есть возможность подловить на слабости. При этом девочка была достаточно неплохо защищена от магических угроз, а с учетом того, что в Империи ниоров мало, казалось бы, живи да радуйся, но нет. Спокойно жить синеглазка не желала.
Отпор она, кстати, могла дать не только физический, годы общения с демонами закалили и без того несгибаемый характер Алинро. Фенрир лично видел, с каким хладнокровием она всадила кинжал в глаз горному волку, коего демон специально отловил для ее тренировки. Он действительно готовил малышку на совесть, создавая неоднозначные ситуации, давая такие задания и таская в такие места, где она постоянно сталкивалась с выбором стратегии поведения, отрабатывала скорость принятия решений, укрепляла психику. Притупленное чувство восприятия чужих эмоций и блок на отдачу сильнейших собственных в данном случае играли на руку.
Зато Фенриру периодически прилетало так, что вздохнуть становилось тяжело. Сжатая внутри души синеглазки пружина рядом с ним расправлялась, и асурендра накрывало лавиной ее чистейших, ярких, острых и пьянящих переживаний. Как удивительно много в ней было скрыто! Он с восхищением отогревался в этом ласковом и уютном вихре. Ни разу Аля не испытала по отношению к нему ничего искренне неприятного. Он бы заметил и, пожалуй, сразу и отпустил. Фенрир готов был принять такой поворот, но…