— А с какой целью?
— Нервы вашим ночникам собирается пощекотать.
— Спасибо за информацию, дружок, — весело поблагодарил Клепиков, — с меня причитается.
…Генерал Баталов поднялся по железной винтовой лестнице на второй этаж командного пункта, когда ночные полеты были в самом разгаре. Клепиков, покряхтывая, следовал за ним. На верхнем этаже, где дежурили руководитель полетов и его помощники, шла обычная работа. Сидя на вертящемся кресле, руководитель полетов держал перед собой микрофонную трубку с витым металлическим шнуром и посылал в эфир лаконичные команды, предназначавшиеся тем людям, которые находились в воздухе либо готовились на земле к взлетам. Одна за другой сыпались маловразумительные для непосвященных фразы: «Сто тринадцатый, готовьтесь к двойке», «двести двадцать первый, четверку разрешаю», «сто семнадцатый, учти, ветерок над точкой усилился», «двести тридцатый, иди на шестерку».
Баталов подошел к широкой остекленной стене командного пункта, выходящей на летное поле. За нею открывалась фантастически увлекательная картина ночного аэродрома, от которой всегда тугой болью наполнялось сердце, потому что думалось одно и то же: он теперь наблюдает эту картину, как актер сцену родного театра, прежде чем ее покинуть. Как ему знакомы разноцветные огни, бегущие по обеим сторонам взлетной полосы, или красный, предупреждающий цвет ограничительных огней! А яркое, кинжалом рассекающее ночную темень пламя взлетающего истребителя, столь похожее на взлет ракеты! Сколько раз и сам он оставлял за хвостом самолета это пламя и под невероятно крутым углом, прибегая к помощи ускорителей, за считанные минуты поднимал машину на огромную высоту, испытывая на себе перегрузки, знакомые лишь летчикам и космонавтам.
А теперь этого не будет. Никогда не будет, потому что в его медицинской книжке уже появились поставленные рукой терапевта безжалостные слова о возрастной сердечной аритмии, явлениях экстрасистолии, отклонениях от нормы верхнего и нижнего давления крови.
Баталов вздохнул и отошел от окна. Нахмурив брови, разглядывал людей, склонившихся над планшетом и телефонными аппаратами, прильнувших к голубоватым экранам локаторов, людей, без которых он не представлял себе жизни, хоть и считались они безраздельно ему подчиненными.
На командном пункте царил успокаивающий полумрак. Плотная фигура командира полка Клепикова выросла перед Баталовым как из небытия.
— Товарищ командующий, будут ли какие дополнительные вводные?
— Хочешь сказать, цеу? — насмешливо уточнил генерал, занятый какими-то своими мыслями. — Никаких, Иван Михалыч. Ровным счетом никаких. Работай по своему плану. Кстати, доложи, как он выполняется.