— Эй вы, сонные тетери, открывайте братцу двери! — горланил он. — Я сейчас такое вам скажу…
— Ты что? — заморгал Маджари. — Белены объелся или в Западном Берлине в варьете стриптиз смотрел?
— Чудила! — закричал Андрей. — У тебя дальше шашлыка и стриптиза фантазия нейдет. Совсем как у ишака на батумском базаре. Я действительно был в кино и смотрел фильм, где все ясно от первого до последнего кадра. Только не в этом главное. Сидел я рядом с нашим командиром подполковником Клепиковым.
— Ого! — воскликнул Маджари. — Тогда ты далеко пойдешь, мой дорогой мальчик. Скажи, а ты ручку его супруге на прощание не поцеловал?
— Эту возможность я тебе оставил, — огрызнулся Беломестнов. — Но вы знаете, что сказал мне на прощание наш любимый Иван Михалыч, улыбнувшись своей бессмертной улыбкой номер три? Он сказал: «Андрей, передай своим дружкам, Аркадию и Маджари, что если вы хорошо выполните полеты на учениях, то всех троих представят на звание летчика второго класса». Вот!
— Твоими бы устами да мед пить, Андрюша, — улыбнулся Аркадий.
Маджари, вновь натягивая на себя одеяло, флегматично зевнул:
— Маяковский по этому поводу говорил: но ведь надо заработать сколько, маленькая, но семья.
— Вот и заработаем на учениях! — азартно выкрикивал Беломестнов. — Всей своей маленькой семьей заработаем. Лейтенанты, у нас нет ранцев, чтобы носить маршальские жезлы, но считайте, что летные знаки с цифрой «два» у каждого из нас. Надо только поднатужиться.
— Ай, какой оптимист, — лениво прокомментировал Маджари.
Беломестнов опять стянул с него одеяло.
— А ты… ты неисправимый нытик! Давай проголосуем, Аркаша, и утвердим этот приговор большинством голосов.
— Ой, не надо, — взмолился Маджари, — Я больше не буду разрушать наше холостяцкое рыцарское единство. Будь по-твоему, товарищ будущий старший лейтенант и летчик второго класса Беломестнов, краса и гордость нашего Военно-Воздушного Флота.
— Дурень, — презрительно оборвал его Андрей. — Да знаешь ли ты, что такое военный летчик второго класса? Это уже не какой-то неоперившийся юнец, а пилот двадцатого века, ставший кандидатом в асы. И когда над взлетной полосой кромка облаков будет висеть совсем низко, тот же самый Клепиков не станет уже сомневаться, опасно или не опасно выпускать тебя в полет. Он только скажет: «Баталова — в плановую таблицу, Беломестнова — в плановую таблицу, Маджари — в плановую таблицу, потому что сложняк им по силам».
— Послушай, не говори так, — взмолился Серго, — не признаю я жаргона. Выразись лучше по-литературному. Скажи: сложные метеорологические условия.