Елена испуганно отодвинулась.
— Нет, так нельзя… милый, любимый Аркадий… надо еще о многом подумать и во многом разобраться. Дай мне хотя бы немножко на это времени. Ведь и ты обязан многое взвесить. А сейчас уходи… уходи, мой самый дорогой и самый добрый.
Елена открыла дверной замок, убедилась, что в коридоре нет ни души, и, приложив к губам палец, подтолкнула Аркадия к порогу.
Аркадий возвращался домой из ночного маршрутного полета. Метеорологические условия были прекрасными, и он с двенадцатикилометровой высоты отчетливо различал красные и зеленые строчки огней своего аэродрома. Ясный купол неба висел над ним и подмигивал яркими голубыми звездами. Он уже приготовился запросить разрешение на посадку, но с земли его окликнули раньше.
— Двести двадцать первый, — прозвучал голос с земли. — После заруливания зайдите на СКП. Посадочку разрешаем.
Двигатель гудел ровно и успокаивающе. Точными движениями уже опытного летчика подвел Аркадий машину к земле, завершив пробег, зарулил на стоянку. В том, что его вызывали на СКП, он не видел ничего необычного. После учений к нему, Андрею, Маджари и еще нескольким молодым летчикам в штабе стали относиться гораздо серьезнее. В них уже видели авторитетных людей, вызывали советоваться.
Он взбежал по винтовой лесенке наверх. Полеты не были полковыми, и на СКП было почти пусто. Командир эскадрильи Силин руководил ими этой ночью. Он неторопливо заканчивал остывающий ужин и появление Аркадия отметил коротким восклицанием:
— A-а, полуночник.
— Почему полуночник?
— А потому, что посадку ты произвел ровно в двадцать четыре ноль-ноль, — засмеялся Силин. — А пригласил я тебя на СКП по одной только причине. Немедленно звони адъютанту командующего майору Староконю. Эй, дежурный! — крикнул Силин горбоносому сержанту. — Быстренько соедини будущего старшего лейтенанта Баталова с адъютантом командующего.
— Это ты, Аркаша? — раздался в трубке встревоженный, добрый голос Тараса Игнатьевича. — Я уже выслал за тобой машину. Выезжай немедленно.
— Почему? — вырвалось у Баталова.
— С отцом плохо.
Когда Аркадий поднялся на второй этаж знакомого коттеджа, Староконь быстро проводил его в кабинет отца. Антон Федосеевич лежал на высоко взбитых подушках. Одутловатое лицо с синими отеками под глазами дрогнуло от удивления.
— Аркаша… какими судьбами?
— Меня Тарас Игнатьевич кликнул, папа.
— Тарасик? А кто ему дал на это санкцию? А ну-ка пойди сюда, старый конь.
Смущенный Тарас Игнатьевич кособоко выплыл из соседней комнаты.
— Та що тоби, Антоша?
— Я дам тебе що! — сверкнул глазами Баталов-старший. — Соборовать меня решил, что ли? Зачем без моего ведома Аркашку кликнул?