— Его не побили? — рассмеялся Баталов.
— Нет. Он успел уйти и скрыться на такси. Вот все, что хотела я вам рассказать. Гутен нахт, геноссе Баталов.
Антон Федосеевич положил на рычаг отговорившую трубку и глазами столкнулся с фотографией аса. Стоя у самолета, барон весело подмигивал ему. Антон Федосеевич похлопал себя по крепкой шее.
— Ну и ну, — сказал он так, словно живой Отто Корнов стоял где-то рядом.
Но прошло три дня, и та же Хильда позвонила в одиннадцатом часу ночи, горестным голосом сообщила:
— В завтрашних газетах будет небольшая информация. В товарища Отто Корнова стреляли. Он тяжело ранен.
— Фрау Хильда! — закричал потрясенный Баталов. — Где он? Я сейчас же к нему поеду.
— О нет, — вздохнул по телефону далекий женский голос. — К товарищу Отто сейчас нельзя. Ему сделали очень тяжелую операцию. Он еще в плохой памяти. Врачи никого не допускают.
— Так я и знал, что этим окончится, — с горечью и досадой произнес генерал Баталов.
— Вот и вся история барона фон Корнова, — закончил свой рассказ Аркадий. — Теперь, Андрюша, ты должен понимать, почему отец никогда не расстанется с этими фотографиями.
— Да, понимаю. — Андрей Беломестнов так и сидел в кровати, обняв мускулистыми руками колени. На всем протяжении длинного рассказа он не изменил этого положения.
Люстра продолжала гореть под потолком, но свет ее начинал постепенно выцветать, потому что ночная мгла сильно поредела. В распахнутое окно врывался освежающий запах сирени, на немецкой земле уже пропели третьи петухи, и над островерхой крышей соседнего дома, покрытой широко распространенной здесь красной черепицей, небо откровенно зарозовело.
— Вот ведь черт, — зевнул Аркадий, — до рассвета с тобой просидели.
— А, ерунда, — отмахнулся досадливо Андрей. — Я вот о другом думаю. Какой геройский у тебя отец.
— Да. Герой Советского Союза, — вторично зевнул Баталов.
Андрей неожиданно взорвался:
— Ты в три ноль-ноль мыслишь категориями неандертальского человека. Задумайся о том, что такое Звезда Героя.
— Символ чести, доблести и отваги.
— Спасибо, растолковал, — вконец рассвирепел Беломестнов.
— Война — это работа. Тяжелая, кровавая, но работа. Звезду у нас дают за количественные показатели: налет, число сбитых в воздушных боях самолетов, количество разведок и штурмовок. Вот это и есть, по-моему, основной критерий героизма, — усмехнулся Аркадий.
Андрей, не соглашаясь, покачал головой.
— Опять не то говоришь. То есть формула твоя, конечно, правильная, но кавалер Золотой Звезды Героя — это одно, а «геройский» в моем понимании — другое. Есть подвиги, пронизанные романтикой, гордые, необычные. Если хочешь, так неповторимые. Они как новые страницы в книге о героизме. Слушаешь о них, и дух захватывает. История про фон Корнова мне теперь на всю жизнь в память врезалась.