Он сидел перед экраном, на котором уже обозначились еще расплывчатые контуры увеличенного в миллионы раз приближающегося Его корабля. В висках болью отдавались учащенные удары сердца. В голове стояла гнетущая звень, отягчающаяся безудержным и холодным напором крови, давящим снизу на напряженный и скованный мозг. Сердце сжималось от нарастающего ужаса.
Но в таком состоянии он находился недолго. Через некоторое время, отогнав навязчивые мысли, он снова был самим собой, безэмоциональным и хладнокровным аналитиком.
Гибель не покажется менее ужасной, а жизнь не станет значительней и дольше, если трепетать перед надвигающимся концом. Каждому лишь однажды дается испытать приход смерти. Неужели упустить случай и не утолить свое любопытство и тягу к неизведанному?
Приготовившись испить последнюю каплю из чаши впечатлений, он отключил экран, и оставил лишь табло времени, неумолимо отсчитывающее минуты до столкновения.
Последние секунды он сидел, слушая удары собственного сердца.
А когда посмотрел на табло, то увидел, что время давно вышло. Никаких колебаний гравитационного поля приборы не фиксировали.
Подождав еще немного, он включил экран. На этот раз перед ним была холодная чернота.
Он уже готов был все принять за бред одинокого странника, когда видоискатель предложил ему посмотреть панораму сзади: его двойник спокойно удалялся центрально-симметричным курсом. Они прошли друг через друга, не вызвав никакой взаимореакции, поместились в одном объеме пространства, как помещаются в нем два различных по своей природе поля.
Он провел ориентацию по еще принимаемым сигналам маяков. И результат поразил его: корабль двигался обратным курсом.
Автопилот был отключен, аварийная система не работала.
Он просмотрел на экране изображение своего тела в рентгеновском излучении, и его чуть было не настигла чудовищная мысль. Он силился, но так и не смог вспомнить, с какой стороны помещалось его сердце прежде.
ВЯЧЕСЛАВ МОРОЧКО
НЕПОКОРЕННАЯ
На широкой равнине, среди дымящихся хлябей, у оранжевой яркой палатки оранжевой мышью застыл гравилет.
Сложив на коленях большие руки, на ящике возле палатки сидел человек — могучий и кряжистый. Лицо его избороздили морщины.
Другой человек — небольшой и подвижный — нервно ходил по алице, ковром устилавшей почву.
— Послушайте, Громов, — кричал он дискантом, утюжа румяные грозди. — Как удалось вам попасть в экспедицию?! Кажется кто-то не может забыть ваших старых заслуг! Представьте, что будет, если сюда соберутся родные всех сгинувших в этих трясинах! Но люди привыкают к утратам, иначе ведь жить было бы невозможно!