Если бы Кирилл рассказал мне о том, откуда знает меня еще там – в нашу первую встречу в клубе, – я бы стопроцентно послала его гулять лесом, даже не желая узнать ближе. Наверное, он это понимал. До испуга знал меня так же хорошо, как и я его, но сейчас…
Мне действительно искренне было жаль, что я его не помнила. Так какая цена у правды?
Правда стоит слишком дорого. Произнесенная не вовремя – она может навсегда изменить жизнь, повернуть судьбу совсем другой дорогой. И да, за его правду я была ему благодарна. Точнее, даже нет: за ее сокрытие до поры до времени. Хотелось верить, что и моя правда просто должна была немного отлежаться, чтобы воспринималась проще, легче, но тяжело.
Даже начать тяжело. Не могу подобрать правильные слова, потому что для этой правды каждое из них кажется неподходящим. И слова – они имеют свойство ранить, как ранит самый острый нож, беспощадно разрывая плоть. Только…
Другого выхода иногда просто нет. Этим и отличается моя правда от его.
– Сегодня утром я узнала, что завтра вечером мне предстоит переехать в столицу. Поезд отъезжает от вокзала без десяти семь.
С каждым моим словом лицо Кирилла все больше мрачнело, а мои пальцы он сжал до боли, наверняка даже не замечая этого. Смотрела в его глаза и видела рождающуюся злость. Еще не на меня, но вскоре…
– Это все, что я должен знать? – спросил он холодно и даже отстраненно.
Внутренне содрогалась от его реакции. Не представляла, что будет дальше, когда прозвучат самые важные слова.
– Нет, – ответила тихо. Хотелось отвернуться, чтобы не смотреть на него, чтобы не сжиматься под этим темным взглядом. – Отец нашел мне жениха. Мое мнение по этому поводу его не волнует. Завтра я должна уехать с ним.
Казалось, что вокруг нас резко снизилась температура. Я будто даже видела этот лед, что сковывал руки и ноги, покрывал тонкой пленкой кожу, ложился на губы, не давая произнести больше ни звука.
– Ты же сказала, что те мудаки – вышибалы твоего отца – специально соврали мне про жениха? Это ведь были твои слова? А выходит, самая главная лгунья здесь ты? – каждое слово словно пощечина, но я заслужила каждую из них.
– Да, я соврала! – слезы скатились по щекам непроизвольно. – Но я соврала только потому, что знаю, на что способен мой отец! Он размажет тебя одним пальцем! Я о тебе беспокоилась, я… – тихо скатывалась в истерику.
– А сейчас, значит, больше не беспокоишься? – ухмыльнулся он, а я почувствовала себя самой настоящей дрянью.
– Кирилл…
– И как он поживает – твой жених? Как много я не знаю, родная? – последнее слово он буквально прорычал.