Я знаю, что странная. В первый раз это слово в поликлинике услышала, когда мы с мамой справку получали для поступления в детский сад.
* * *
… — Ты знаешь буквы?
— Знаю.
— Читай.
— Что именно читать? — Взрослые не умеют правильно формулировать вопросы. Бесят этим невероятно.
— Буквы читай! Те, на которых указка.
Тут, в нижнем ряду — где указка — всего две буквы. Вы издеваетесь?!
— «Ш» — «Б» — «М-Н-П-Э-О-Ю-Р-С-Т-Г»…
— Все, достаточно! Перестань. Ты хорошо видишь все буквы?
— Разумеется, все. Иначе как бы я их прочитала?
— Ясно. Зрение отличное. Но вам бы, дама, к невропатологу с ребенком сходить. Странная девочка…
* * *
… — Ты чего молчишь?
— А что я должна делать?
— Я тебя стукнула молоточком по коленке. Коленка подпрыгнула — а тебе хоть бы что. Ты никак не среагировала.
— Вы весьма меня обяжете, если подскажете, как именно я должна реагировать.
— Женщина, простите, вы ей вместо сказок на ночь Тургенева читаете? Странная девочка…
— Юля! Я же просила!
— Извини…
* * *
Извини, мама. В том числе и за то, что я никогда больше не буду извиняться. Надоело.
Всю жизнь ты внушала, что я самая обыкновенная. Даже имя выбрала обыкновенное, обтекаемое, как сдувшийся шарик — Юля! У нас в классе три Юли. И все — мерзкие. Но я больше не буду Юлей.
Я — Хомура Акэми. Ты, мама, не смотришь аниме, и без подсказки не сумеешь связать это имя со мной. Если вообще будешь заморачиваться подсказками… А я — с тех пор как впервые увидела Хомуру, знала, что это я. А Юлей стала по ошибке.
Я ведь не в первый раз еду в этом автобусе. Я пыталась убегать — десять — восемь — пять лет назад. В последний раз — перед Новым годом.
Я была тогда полной дурой. Я бежала не «к», а «от».
От отчаяния. От безысходности. От нелепой надежды, что где-то «там» будет кто-то, кому я нужна… А в последний раз вообще вела себя как идиотка. Решила показать папаше, что умею не только дурацкие сочинения писать.
Этому козлу, Дмитрию Владимировичу, моему папочке, а по совместительству учителю русского языка и литературы (я давно заметила, что самые гуманные в мире профессии выбирают почему-то самые лицемерные люди) мало было просто объявиться в городе. Попасться нам с мамой на глаза, ввести маму в ступор и заставить мне врать, что впервые в жизни увидела «этого мужика». Мы стояли в очереди, а он в соседнюю пристроился, с женой — куклой Барби — и противным мальчишкой. Очередь подошла. Кассирша пробила покупки и уставилась на маму. А у мамы лицо стало такое, как будто в параллельную реальность провалилась.
Я всегда знаю, о чем мама думает. Не подслушиваю, просто знаю. Хоть и давно перестала ей об этом говорить.