— Ах, да. Забыла.
Эля вернулась. Сняла тапочки и принялась напяливать туфли.
— Это мои туфли. — Я подтолкнула Элины. — Твои — вот.
— Ах, и правда. Какая я сегодня рассеянная.
Элеонора переобулась, попытавшись перепутать левую и правую туфли. Я машинально помогла — мне по-прежнему ничего так не хотелось, как избавиться от общества Элеоноры и вообще кого бы то ни было. Директриса тоже нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Я попыталась поймать Элеонорин взгляд — очень уж странно подруга себя вела — ожидая увидеть в нем насмешку, ехидство, раздражение моей и Диминой бестолковостью — что угодно, привычную Элеонору! — и отшатнулась. Глаза встретились с безмятежностью домохозяйки из рекламного ролика: купила женщина правильный стиральный порошок и все проблемы решила разом.
Дима в критических ситуациях соображает быстро. Элю он еще на пороге за шиворот поймал бы — увидев, что она в туфлях путается. А я в таких ситуациях туплю. Самоотстраняюсь, смотрю будто со стороны, и только потом — как правило, запоздало — понимаю, что это вообще было.
Вот и сейчас я включилась, лишь позволив Элеоноре с директрисой выйти из подъезда и наблюдая в окно, как они идут к машине.
Эля спину держала прямо, будто солдат на плацу, а ноги ее на высоких каблуках то и дело подворачивались. Сумку несла за длинный ремень — вместо того, чтобы повесить на плечо, — и та едва не шваркала по асфальту. Со стороны Элеонора выглядела неудачной копией директрисы. Та тоже шагала, будто сваи заколачивала, но хотя бы с каблуков не сбивалась.
Как Элька за руль-то сядет в таком состоянии? — запоздало дошло до меня. И куда директрису завезет — тетка ведь явно не в себе?
С такой скоростью я не носилась по лестнице никогда.
— Подождите. — Элю и директрису я догнала, запыхавшись, когда они утрамбовывались в машину. — Я с вами. — Дернула заднюю дверь и уселась позади Элеоноры.
— Ты не нужна, — объявила директриса, — выйди.
— Давайте, я сама решу, кому нужна? — Я захлопнула дверь. — Это не ваша машина.
— Делай, что говорит Инна Валерьевна, — отчеканила из-за руля Элеонора. — Выходи.
— И не подумаю.
Если до сих пор мне до смерти хотелось остаться одной — и пусть хоть весь мир звездой накроется — то сейчас пришло твердое понимание, что этих двоих оставлять нельзя. Эля — натура эмоциональная. Она сколько угодно может на меня ругаться, но командовать, да еще в таком тоне, не рискнет. Знает, какой я становлюсь доброй и ласковой, когда мной командовать пытаются.
— Выходи. — Директриса обернулась.
Я вздрогнула. И как раньше-то не заметила?! У нее ведь абсолютно пустой взгляд. Пустой и равнодушный. Она будто не со мной говорит. И вообще не с человеком.