В дальнем конце бокса, огромного и такого пустого сейчас — раньше-то здесь не меньше четырех-пяти автомобилей чинились одновременно — приоткрылась неприметная дверь, ведущая в раздевалку-кухню-столовую-курилку, которую мы всегда именовали просто «комнатой». Навстречу нам, дожевывая, судя по запаху, остатки лапши быстрого приготовления, вышел живой и здоровый Вася. Человек, по милости которого я изначально в этом сервисе прижился и стал зарабатывать какие-никакие деньги.
Он, узнав меня, тут же растянул губы в улыбке, и я на эту улыбку ответил, но в голове мелькнула мысль, что ему за сорок. И у него-то нет возможности взять и уйти, уехать в маленький городок преподавать. Он навеки привязан к этой мастерской, или к любой другой, куда забросит жизнь. Раньше я видел в нем живого и разностороннего человека, теперь же разглядел пустоту. Однажды он и сам поймет это. Быть может, когда однажды, за сигаретой, будет заливать какому-нибудь новичку, что его звали в «Тойоту-крепость», где обещали быстрый взлет до менеджера по работе с клиентами, он оборвет себя на полуслове и оглядится. И поймет, что в жизни не осталось ничего, кроме полутемной мастерской, тяжелой работы и этих вот баек, одинаковых у всех и каждого. На всю оставшуюся жизнь.
Почему я не ощущал себя таким же? Из-за призрачной возможности метаться между двумя мирами: преподавания и ремонта автомобилей? Или это ощущение проявится с годами?
— Димон! — Вася стиснул мне руку, ударил по плечу и смерил Брика настороженным взглядом. — Ну чего? Как там оно, детишек-то учить?
— А, — махнул я рукой, выражая должную степень презрения к любой работе, кроме той, что истинно достойна настоящего мужчины.
— Старшеклассницы-то глазки строят? — подмигнул Вася.
— Угу. Так строят, что не устоять… Сами-то как тут? Николаич говорит, задница совсем?
Брик, поняв, что нескольких минут светской беседы не избежать, отошел в сторону, пока Вася, плюясь и матерясь, рассказывал про новый сервис, отработавший всех клиентов. Эти негодяи вложили в раскрутку бешеные деньги, всю дорогу уставили рекламными щитами, ввели какую-то неправедную систему бонусов и карточек со скидками. В общем, вели дела не так, как полагается, и явно напрашивались на то, чтобы сжечь им ночью бокс.
Когда Вася вполголоса высказал последнее предположение, у меня за спиной что-то оглушительно грохнуло. Я обернулся. Заложив руки за спину, Брик с непередаваемой скорбью смотрел на лежащий на полу разводной ключ.
— Ой. Простите, пожалуйста, мою неловкость.
— Да лан, — растерялся Вася и спросил полушепотом, кивнув на Брика: — А это кто?