Он не захотел. Моргнул, отвел взгляд.
— Бывает, — сказал я. — Выскользнула из руки, упала.
Неохотно, косясь на друзей, он взялся за бутылку, потянул. Я держал крепко. Мы снова встретились взглядами, и снова он отвернулся. Понятия не имею, о чем он думал в этот момент, но знаю, о чем думал я: «И такое же трусливое дерьмо превратило десять лет моей школьной жизни в ад?!»
Я отпустил бутылку, она осталась в руках парня. Посмотрел в глаза второму, третьему, чтобы убедиться: в спину не прилетит камень. Кивнул на прощание.
Повернувшись, нос к носу столкнулся с Жанной и, обняв ее за плечи, повел к дому. Боря и Катя стояли возле подъезда. Боря чуть впереди, защищая жену от возможной опасности. В этот миг я чуть не расплакался.
За спиной было тихо. Только когда за нами закрылась подъездная дверь, я услышал звон разбитого стекла. Но брелок сигнализации промолчал, и я решил сделать вид, будто не слышу.
Застолье оправдало самые худшие ожидания. Компании хуже нельзя и придумать. Каждый погружен в свои мысли, разговор, встрепенувшись на миг, тут же умирает в тихих судорогах. Каждая минута в тягость, но что-то нас тут держит, что-то не дает плюнуть и оборвать пытку.
— Не понимаю, почему всех это так мучает? — глядя в потолок, спросил Брик, заставив нас вздрогнуть.
Он сидел на диванчике рядом с Катей. Сидел все в том же костюме, крутил в руке бокал с соком. Алкоголя на столе, по понятным причинам, не было.
— Тебе нехорошо? — спросила Катя.
Брик повел рукой с бокалом, как бы говоря: «Вот с этим приходится работать». Потом снизошел до объяснений:
— Молчание. Разговор, речь — средство обмена информацией, не самоцель. Если бы мы все должны были друг другу что-нибудь сказать, но не могли — тогда мучения понятны и обоснованы. Скажем, застенчивый подросток, который хочет, но не может сказать девушке, что любит ее, имеет некоторое моральное право страдать. Но мы сейчас? Две семейные пары, которые хорошо друг к другу относятся. Что заставляет страдать нас? Мы здесь. Каждый достиг того, чего хотел. Мы, наверное, счастливы. Но вместо того чтобы наслаждаться счастьем, сидим, напрягшись, и пытаемся выдумать какую-нибудь фразу поинтереснее, чем «отвратительная сегодня погода».
Говоря, Брик свободно откинулся на спинку дивана, закинул ногу на ногу. Если сделать скидку на театральную условность, напоминал английского джентльмена, сидящего у камина с бокалом вина.
Я переглянулся с Жанной и заметил огонек тревоги в ее глазах. Что-то снова изменилось. Борис Брик оставался собой, говорил своим голосом, но — не так. Не так двигался, не так «не двигался». И эта его насмешливая улыбочка… Улыбаясь, он смотрел на меня.