— Знаешь, что? — перебил я свои мысли. — Давай уедем.
Замысел вызрел и оформился моментально. Что бы тут ни происходило, Брик явно разберется с этим лучше меня. Сегодня у него есть не только сила и интеллект, но еще и умение ориентироваться в нашем мире. И, если посмотреть на ситуацию без предубеждения, он лучше меня во всем.
— В Красноярск? — Жанна села напротив, растерянно глядя вокруг.
— Не знаю насчет в Красноярск. Просто куда-нибудь. Ну, ездят же люди во всякие там экзотические страны. Набираются впечатлений, перезагружают мозги, делают дурацкие фотки.
Жанна хмурилась.
— Хочешь использовать «проклятые деньги»?
— А почему нет? — Я пожал плечами. — Опыт говорит, что то, что легко приходит, легко и уходит. А если не можешь победить — возглавь. Так что скажешь?
Жанна думала куда дольше, чем я мог предположить. Она будто бы взвешивала кучу нюансов, которые мне и в голову не приходили. Наконец, серьезно сказала:
— Хорошо. Но с условием.
Я кивнул.
— Только мы.
— В смысле, без Костика?
— В смысле, без Брика, без Юли, без Маши. Их ты с собой не берешь.
Мне потребовалось время, чтобы понять ее. А когда понял — улыбнулся:
— Я буду счастлив, наконец, предоставить их самих себе.
Но Жанна не ответила на улыбку.
— Ты-то, может, и будешь. А они? Сможешь отвернуться?
С минуту я обдумывал вопрос.
— Да. Смогу.
Наконец-то я заслужил нерешительную улыбку:
— Ну, тогда я согласна.
Войдя в школу, я первым делом поднялся в учительскую. Софья Николаевна сидела там в одиночестве, у раскрытого настежь окна. Сидела на стуле, так, чтобы снаружи ее видно не было. Увидев меня, улыбнулась и кивнула.
— Валерьевна звонила? — спросил я.
Улыбка сползла с ее лица, почти не изменившегося с тех пор, как я был ее учеником.
— Вам, я так понимаю, тоже.
Я уселся напротив, поерзал на скрипучем стуле, убеждаясь, что он подо мною не развалится, и достал сигареты. Софья Николаевна тут же протянула руку.
— Однажды вы купите пачку, и кошмар станет реальностью, — в который уже раз пошутил я, чиркая зажигалкой.
— Никогда, — ответила Софья Николаевна, затягиваясь. Мечтательно посмотрела в потолок.
— Я подам заявление, как только Валерьевна оправится. Возвращаюсь в Красноярск.
Софья Николаевна перевела взгляд на меня:
— Это вот так вы говорите несчастной одинокой женщине, что ей придется бросать курить?
Придя работать в школу, я безотчетно потянулся к Софье Николаевне, с которой мы прежде легко находили общий язык. Так получилось и в этот раз. Внешне она все та же одухотворенная мечтательница, которая проводила заседания литературного клуба и старалась не показать расстройства по поводу того, что приходят на них три человека. Но то ли за минувшие годы в ней что-то новое сформировалось, то ли я тогда, будучи эгоцентричным подростком, не замечал… Сегодняшняя Софья Николаевна, оставшись позже всех в учительской, брала у меня сигарету и молча курила, глядя в окно или в потолок с видом: «И катись оно все в ад, а я посмотрю».