Так и заглохла дорога — теперь по ней лишь изредка ездили, подпрыгивая на рытвинах, военные машины. Ну а трасса, по которой не ездит транспорт, выходит из строя куда быстрее, чем та, которая эксплуатируется на полную катушку.
Странное дело, если разобраться. В стране, где еще полтораста лет назад поэт писал, что «вязнут спицы расписные в расхлябанные колеи», и в которой поныне хорошие дороги в дефиците, мы позволяем себе роскошь терять уже имеющиеся трассы. На всю территорию государства, занимающее самую большую площадь в мире, у нас имеется всего 87 тысяч километров железных дорог и полмиллиона километров автомобильных, из которых всего 330 тысяч с улучшенным покрытием, в отличие от остальной Европы, где протянуто 156 тысяч километров железных дорог и 4 миллиона автомобильных. Вот такая арифметика-с… Воистину следует задуматься, кто мы: не то Евразия, не то Азиопа…
На ней-то, на этой полузаброшенной трассе, и поджидали «мстители ислама» московскую инспекцию.
…С высоты полета было хорошо видно, как прямая дорога, втягиваясь в предгорья, приноравливаясь к природному рельефу, начала причудливо петлять. Константин потянул на себя ручку шаг-газа, поднимая вертолет повыше. В горах, где прячутся боевики, для вертолета это чревато неприятностями — с любого склона может стартовать ракета, у которой шансов попасть в летящую тихоходную машину тем больше, чем та поднимется выше. Однако Калюжный решил, что в данном случае риск не только оправдан, даже необходим — чтобы не выписывать все замысловатые кривые дороги в поисках места, где произошла трагедия, лучше подняться вверх и попытаться разглядеть шлейф дыма, ориентируясь в дальнейшем по нему. А в том, что такой шлейф будет, он не сомневался — слишком много довелось повоевать, чтобы знать, как выглядит с высоты место, где автоколонна попадает в засаду.
Борттехник обернулся в салон, выразительно показал Михаилу на висящую на тросе «сбрую» — ремни, к которым при случае можно быстро прицепить парашют. Их, эти ремни надевают на себя заранее, чтобы потом, при опасности, одним движением карабинами прищелкнуть к ним лежащий под лавкой ранец с уложенным шелковым куполом на длинных стропах. Соломатов небрежно отмахнулся, мол, к чему все это — на самом деле не хотелось признаваться, что он не умеет облачиться в это устройство самостоятельно. Между тем Михаил знал, что если неправильно надеть «сбрую», в момент раскрытия парашюта от резкого рывка ремни могут попросту отщипнуть мужское «хозяйство»… Нет уж, лучше разбиться, чем стать транссексуалом (или безсексуалом?) поневоле.