Азарт… И сейчас, перед дверью, которая никак не желала открываться, он испытывал чувство, схожее с пережитым над той высотой под Шатоем. Еще несколько минут назад он просто мечтал о том, чтобы дома и в самом деле вообще никого не оказалось и тогда он на вполне законных основаниях избежал бы тягостных объяснений с женщиной, которая была женой, и в одночасье стала вдовой его друга. А теперь ему во что бы то ни стало необходимо было преодолеть бронированную дверь и посмотреть в глаза этой женщины в тот момент, когда она узнает, что мужа у нее больше нет.
Что отныне она свободна, вольна распоряжаться своим телом и отдельными его местами как самой заблагорассудится, не опасаясь попасть впросак вот из-за такого незапланированного визита. Неважно чьего визита — знакомого или нежданно вернувшегося супруга.
Что это, мазохизм? Обостренное войной чувство справедливости? Взыграла обида, некогда нанесенная его собственной бывшей женой?.. Или все вместе взятое? Кто ж его знает, на чем основываются наши эмоции… Константин и в самом деле не мог бы даже себе объяснить, зачем ему вдруг захотелось обязательно попасть в квартиру Соломатовых… Быть может, ему, напротив, хотелось убедиться в неправильности своей догадки?
— А вы что, не хотите открывать?.. — зло и громко, чтобы хозяйка услышала его злость, крикнул он, напряженно уставившись все в тот же “глазок”. — Вы не хотите поговорить с человеком, который привез вам информацию о муже, который уехал в командировку в «горячую точку»?.. Так прямо и скажите — и я уйду!
Наверное, она не так испугалась угрозы, что он уйдет, как того, что эти слова гневливого гостя услышат соседи.
— Да нет-нет, что вы…
Было слышно, как коротко клацнул открывающийся засов. Дверь приоткрылась и Калюжный шагнул через порог.
…И зачем он на этом настаивал? Может, легче было бы ничего не знать?..
Собственно, он все понял еще на лестничной площадке. И сейчас лишь убедился в правильности своей догадки. Порядок в квартире, во всяком случае в прихожей, был вполне приемлемый — ничуть не хуже, чем в любой другой, в которую доводилось входить Константину с неожиданными визитами. Нередко порядка было куда меньше, и при этом хозяйки этого не стеснялись.
Встретившую его женщину он узнал сразу. По фотографии, которая оказалась в Мишкиных вещах и которую тот ему при жизни никогда не показывал. Константин тот снимок увидел позже, когда в качестве понятого — о Господи, слово-то какое, да еще при описи вещей погибшего друга! — присутствовал при сей малоприятной процедуре. Там она была запечатлена в строгом деловом костюме, который несколько не вязался с ее игривококетливой улыбкой и склоненной на Мишкино плечо хорошенькой головкой. Теперь женщина оказалась облаченной в красивый домашний халат с откровенным вырезом на груди; она явно не так давно вышла из душа — была свежая, без косметики, с раскрасневшимся лицом и слегка влажными волосами. Чуть ниже шеи в вырезе багровело красное пятнышко — возможно, кожу просто чем-то натерло, однако гость приписал его появление интимным ласкам. Да и губки ее выглядели вроде как чуть припухшими…