Дорогой длинною... (Вертинский) - страница 211

На первую страницу
Я несу, как из церкви свечу.
Разве счастья словами измеришь дно?
Сам себе улыбнусь. И молчу.
Так не хочется скомкать поспешностью
Наш стыдливый и робкий роман.
Да хранит Вас Господь с Вашей внешностью
От меня, от любви и от ран.

1920-1921

Константинополь

ВЕНОК
Вот и все. Панихида кончена.
Над собором пробило час.
Этой пытке остро-утонченной
Предаюсь я в последний раз.
Синеватые нити ладана,
Недоплаканных слез комок —
Все понятно и все разгадано.
Эти строки — любви венок.
Что ж тебе пожелать? Любовника?
Или счастья на двух персон?
Не забудь позабыть виновника.
Что нарушил твой сладкий сон.
Он обманут мечтой-гадалкою.
Умирает один в глуши.
Не сердись за попытку жалкую
Докричать до твоей души.
Я любовь твою, я, как веточку,
Засушу между старых книг.
Время быстро сотрет отметочку,
Все сотрет его грозный лик.
Ну, прощай, моя птица бедная,
Королева моих вершин.
Ты теперь навсегда безвредная,
Он долюбит тебя один.

1921

Бессарабия

БАЛЛАДА О СЕДОЙ ГОСПОЖЕ

I

Ах, как печальна луна.
Ах, как томит тишина.
И, людьми забыт,
Старый замок спит.
Уж двенадцать лет,
Как погас в нем свет.
Осень в смертельном бреду
Листья хоронит в саду.
И в огнях зарниц
Стаи черных птиц,
Как монахи тьмы,
Голосят псалмы.
А в замке бродит, чуть дрожа,
Его Седая Госпожа.
Еще не хочет умирать.
Еще не может отогнать
Милых призраков давних лет.
Тех, кого уж нет.
Чей след
Тихо стерли года,
Уходят навсегда.
Чей задумчивый вид
Этот замок хранит.
Кто был убит.
Кто был зарыт.
Но не забыт!
Шелестят, вспоминая объятья,
В гардеробах усопшие платья.
А в камине поет зола.
Что любовь, как и жизнь, ушла…

II

Чей это голос: «Встречай…»
Спит Ваш седой попугай.
Кто же Вас позвал
Из глуби зеркал?
Кто же Вам сказал:
«Я приду… на бал»?
Вот два прибора на столе,
И розы в белом хрустале,
И канделябры зажжены,
И Вы особенно нежны
В этом платье «Antoinette»,
А его все нет
И нет… и нет!
И старик мажордом.
Пожимая плечом,
Наливая вино.
Уже плачет давно…
Сумев понять,
Не смев сказать.
Уходит спать…
Это смерть, погасившая свечи.
Вас так нежно целует в плечи,
Это смерть подает манто.
Это смерть Вас зовет в ничто…

1922

Польша

* * *

Инне Л.

Я Вами восхищен. Я к Вам душой тянусь.
Вы — старых мастеров божественная форма,
А Ваше имя — горькое на вкус,
А поцелуи — слаще хлороформа.
Как не хватает слов, как не хватает ласк!
Какой поэт построил Ваши ноги?!
Две бесконечно длинные дороги
В далекий заколдованный Дамаск…
А Ваш жестокий рот, который смутно жаль?..
Кто дал Вам взгляда странную небрежность.
Кто погасил навеки Вашу нежность
И кто зажег у Вас в глазах печаль?
Вы точно факел, брошенный во тьму.
Сквозь миллионы лет я смутно помню лица…
Толпу… костер… Я Вас убил. Царица.
Следующая страница