Дорогой длинною... (Вертинский) - страница 210

Все равно не сошьешь горностаевый сак.
А трефовый король — человек с положением.
Он богат, и воспитан, и даже красив.
Недалекий немножко. Зато, без сомнения.
Человек своих слов и почти не ревнив.
Говорят, у него под Тифлисом имение.
Впрочем, это неважно, а главное то,
Что, желая всю жизнь из-за лунного пения
Не иметь бриллиантов, эспри и манто.
Надо быть «Коломбиной». Прощайте, последняя.
Поцелуй — Вашим мыслям. Да здравствует Боль!
Буду петь, как всегда, свои лунные бредни я.
Ну а Вас успокоит… Трефовый король.

1918 /?/

ПАНИ ИРЕНА

Ирине Н-й

Я безумно боюсь золотистого плена
Ваших медно-змеиных волос,
Я влюблен в Ваше тонкое имя «Ирена»
И в следы Ваших слез.
Я влюблен в Ваши гордые польские руки,
В эту кровь голубых королей,
В эту бледность лица, до восторга, до муки
Обожженного песней моей.
Разве можно забыть эти детские плечи,
Этот горький, заплаканный рот,
И акцент Вашей польской изысканной речи,
И ресниц утомленных полет?
А крылатые брови? А лоб Беатриче?
А весна в повороте лица?..
О, как трудно любить в этом мире приличий,
О, как больно любить без конца!
И бледнеть, и терпеть, и не сметь увлекаться,
И, зажав свое сердце в руке.
Осторожно уйти, навсегда отказаться
И еще улыбаться в тоске.
Не могу, не хочу, наконец— не желаю!
И, приветствуя радостный плен,
Я со сцены Вам сердце, как мячик, бросаю.
Ну, ловите, принцесса Ирен!
ПРИНЦЕССА МАЛЕН
Мне так стыдно за Вас. Мне и больно и жутко.
Мне не хочется верить такому концу.
Из «Принцессы Мален», вдохновенной и чуткой,
Превратиться в такую слепую овцу!
Он Вас так искалечил! Тупой и упорный.
Как «прилично» подстриг он цветы Ваших грез!
Что осталось от Вас, Ваших шуток задорных,
Ваших милых ошибок, улыбок и слез!
Он Вас так обезличил! Он все Ваши мысли
Перекрасил в какой-то безрадостный цвет.
Как увяли слова! Как бессильно повисли
Ваши робкие «Да», Ваши гордые «Нет»!
Это грустно до слез. И смешно, к сожаленью,
Что из «Розы поэта»— и это не лесть —
Этот добрый кретин просто сварит варенье.
Спрячет в шкаф и зимой будет медленно есть.
Одного он не знает: чем сон непробудней.
Тем светлей пробужденье, тем ярче гроза.
Я спокойно крещу Ваши серые будни.
Ваше тихое имя целую в глаза.

1920

Константинополь

ДЖИОКОНДА
Я люблю Вас тепло и внимательно.
Так, как любят ушедших невест.
Для меня это так обязательно,
То, что Вы мне надели свой крест.
Почему Вас зовут Джиокондою?
Это как-то не тонко о Вас.
Я в Вас чувствую строгость иконную
От широко расставленных глаз.
Я в Вас вижу «Царицу Небесную»,
Богородицу волжских скитов,
«Несказанную радость» чудесную
Наших русских дремучих лесов.
И любовь мою тихо и бережно