Целую крепко тебя, моя дорогая, примерная, образцовая жена, и моих очаровательных писенят. Привет Лидии Павловне. Пиши немножко.
Саша
* * *
Алма-Ата.
9 апреля 1948 г.
Дорогая Лиличка!
Вот я в Алма-Ате. Кругом высокие горы в снегу. Городок чистенький, с прямыми улицами, асфальтирован. Но скучный по вечерам, лают собаки, совсем как в деревне, а в пять утра кричат петухи. Движенья мало. Я пою в очень красивом оперном театре. Два концерта в вечер. В 7.30 и 10.30 ч. С микрофонами. Принимают, как везде, — горячо. Жрать нечего. Рестораны ужасные, и в них только селедка и баран — очень старый, со времен Тимура. Мне купили на базаре кусок мяса, и я его ем и на обед и на ужин. Два кило хватит на все мои гастроли здесь, и больше ничего нет, кроме яблок, чудесных зимних яблок, кот[орые] я не ем, а переслать вам не с кем. Холодная весна. Днем солнце иногда. Деревья еще голые. Все же это лучше, чем Ташкент. Несмотря на высоту (1600 метров над уровнем моря), я здесь себя чувствую лучше, чем там. У меня теплый номер, электрическая печка, и меня хоть не трясет целый день. Отсюда 12-го утром на самолетике У-2 перелечу во Фрунзе. Вечером дам концерты. Там пробуду три дня и оттуда в Самарканд. Но для этого надо поездом вернуться в Ташкент и поездом же ехать в Самарканд. Довольно противные здесь поезда — мягких вагонов нет. Из Ташкента, когда ехал сюда 36 часов, в купе, рядом со мной, умер человек. Его так и везли в Алма-Ату, как мертвого, но заплатившего пассажира. На меня это подействовало, можешь себе представить как… Переписываться мы уже больше не сможем, но телеграфировать я тебе буду отовсюду, чтобы ты в любой момент знала, где я нахожусь. После Самарканда — Ашхабад, и конец. Больше городов нет. В Ашхабаде я сяду в большой самолет и через Баку, Сталинград — за 9 часов буду в Москве, если Бог сбережет.(…) Как мои доченьки дорогие? Убрали уже квартиру? Приеду я 27-го — 28-го. Привезу чего-нибудь к празднику… Работаю как пес — «бодро пою по казенке». В мае поеду в Киев, а потом июнь — июль буду жить с вами на даче. Эти вливания йода были большой глупостью с моей стороны, при них надо лежать, а не работать, и я чуть не сдох в Ташкенте — так плохо себя чувствовал.
Здесь разница во времени три часа. И когда я уже пью чай в 9 утра, в это время в Москве 6 часов. Я слушаю радио, и мне кажется, что я дома. Через 20 дней я уже буду дома, если Бог даст. Ну, Пекочка, целую тебя крепко. Учись хорошо. Это все, что я тебе смогу оставить. Ремесло. Целуй детей. Привет нашим бабушкам. Да хранит вас всех Господь Бог.