Ваш муж и папа — Саша.
* * *
Нальчик. 4/IX 48 г.
Дорогая Лиличка!
Сегодня в 2 ч. дня, закончив вчера гастроли в Орджоникидзе, сел в У-двашку и через 50 минут опустился в Нальчике. Я не хотел лететь в У-двашке, потому что болтает на ней ужасно, но потом подумал, сколько надо переться поездом, потом пересадка, а потом еще 2 часа машиной… и полетел. На мое счастье, погода внезапно похорошела, и меня даже не качнуло ни разу. Вот я и в Нальчике. Городок обычный. Гостиница неважная, но у меня номер чистый, и есть вода. Самое главное. Получил твою телеграмму (обе), но пока ты ответила (вчера вечером), в маг[азин]е уже все раскупили. Ну и слава Богу. Здесь я пробуду 2 дня — седьмого утром на машине уеду в Пятигорск — тут часа два езды по чудной дороге (немцы еще ее построили). В тот же вечер у меня концерт в Пятигорске, и утром уеду в Железноводск. А девятого буду в Кисловодске, где задержусь не больше двух-трех дней, — и в Ростов. Теперь пиши мне на Ростов Госфилармонию. <…> Я чувствую себя совсем неплохо и работаю без особого напряжения. Моя печень, очевидно, поправилась от овощей, кот[орые] я стараюсь есть все время. Я живу в поездке, как в деревне. Ничего не знаю. Сегодня, наконец, прочел «Правду» с описанием похорон бедного Василия
Ивановича и с Борькиной[25] статьей о нем, кстати, очень неплохой. Эта смерть произвела на меня очень сильное впечатление. Я вспоминаю его последний творческий вечер в ЦДРИ. Помнишь, когда он вышел, вся публика встала? Потом я был у него. Он был грустный и усталый. И больной, как Шаляпин. Уходят мои учителя и кумиры моей юности… Будут ли еще когда-нибудь такие гиганты актеры? Едва ли. Это уходит созвездие актеров до моей эпохи, а следующее уже мое… Да…
Ну, не будем предаваться грустным мыслям, будем верить, что Бог даст мне еще увидеть своих внучат! Пока все хорошо. Я очень бодро настроен. Как мама, уже уехала? Что говорят писенята? <…> Ужасно скучаешь по Москве и всему в поездке. Сегодня, на мое счастье, в номере у меня есть радио. Я пишу письмо тебе и слушаю хор Свешникова, и мне кажется, что я в Москве и мы с тобой сидим в зале Чайковского на их концерте. В Кисловодске, наконец, прочту твои письма. Ну пока, целую тебя крепочко и доченек любимых, да хранит вас Бог.
Твой Саша.
Р. S. Получили доченьки мои открыточки? И что говорили? Напиши.
* * *
Москва.
8-е июля 1949 г.
Дорогая Пека!
Что-то по письму не видно, чтобы ты о нас очень скучала! Ну, Бог с тобой, искусство прежде всего! Твое письмо шло 4 дня. А ты тут где-то рядом, недалеко от Москвы. Мы все здоровы. Дети резвятся и шалят на даче. Биби шляется то к соседям, то к Оле и Саше, а Настя дружит с Элочкой и говорит, что «отдыхает от Бибки». Недавно, сидя у меня на коленях, она оглядела меня хозяйским оком, потом похлопала по щеке и сказала: «Ты у меня красавец!» Я скромно согласился. Я частью на даче, больше в Москве. Пока идут только репетиции, примерки моих великолепных облачений, и мы уже вместе с режиссером переделываем окончательно тексты моей роли, которая написана Виртой довольно хреново. С 12-го я начну выступать в Бауманском саду.