Саша
* * *
Львов.
27 сент. 1949 г.
Дорогая Лиличка!
Вчера закончил свои сцены на площади и сегодня отдыхаю. Все, кажется, удачно. Я говорил речи к народу — тексты писал сам, и М. К. их одобрил. На новые сцены в Ужгороде М. К. меня просил тоже написать текст. Я уже сдал их ему. Тоже одобрил. У Вирты ничего нет. Приходится самому все создавать. Таким образом, роль кардинала выходит на центральное место. В особенности в связи с последними событиями за границей. За это время я очень подружился с Мих. Конст. Я пел концерт, и весь Мосфильм пришел меня слушать. Я спел «Беса». Мих. Конст. сказал, что я «великий актер», а про Беса сказал, что это вообще гениально. Наш оператор Магидсон тоже был потрясен и хочет снимать весь мой концерт на пленку. Я совершенно уже отравлен фильмом и не могу от него оторваться. Переживаю за всех. Вот что значит крепкий коллектив! Это вопрос самолюбия каждого из нас. Завтра у меня концерт в Дрогобыче, потом опять Черновцы и оттуда в Ужгород.
Концертов будет немного, потому что глав[ный] устроитель Островский ушел в отпуск и тут осталась одна мелкота, кот[орая] не хочет работать и кот[орой] наплевать на все и на мои концерты тоже. Вообще нигде я не видел столько бездельников, как тут. По улицам города целый день фланируют паны и паненки, кот[орые] нигде не служат и не хотят служить. Все они занимаются «гандлем» — торговлей, перепродавая друг другу отрезы и всякие другие вещи. На это живут, а в субботу идут в «ресторацию» со своими «паненками» и танцуют. Все в длинных пиджаках и причесаны «по-голливудски», как армяне из Еревана. Посылаю тебе ряд разных фото. Тут нас заедают поклонники, на массовках их сотни, и все они хотят «сняться» с Дружниковым и мной, чуть меня не задавили, так все лезут в аппарат, и даже старухи. А глазеющая толпа — еще больше. Не дают работать, и мы их поливаем из кишки пожарной, чтобы разогнать. Они мокнут, идут домой, переодеваются и опять приходят. Ужас! У гостиницы стоит день и ночь толпа и выкрикивает «Дружников», «Кадочников» — даже ночью. Мы никуда не выходим.
Ты, конечно, газет не читаешь и не знаешь, что в Америке паника. Посылаю тебе вырезку. Это значит, что войны не будет и наши дети могут спокойно расти, а страна наша — цвести и строиться. Прочти внимательно и спрячь. Я ее хочу остеклить и в рамку взять. Завтра улечу в Черновцы. Ну, целую тебя и моих «собаков». Скучаю по вас, моя дорогая семья.
Саша
* * *
Владивосток.
11 окт. 1950 г. гост. «Интурист».
Дорогая Пекочка!
Совершенно замучился с этой проклятой дорогой. Девять дней! Спать невозможно — качает и трясет. Есть нечего, кроме взятого с собой. В ресторане ужасная гадость и вдобавок ко всему — собачий холод, топить будут с 15-го! И, как на смех, со мной в вагоне ехали угольные генералы из Министерства уг[ольной] промышленности] — здоровые, как медведи! В первый вечер они напились в дымину, вытащили меня из купе и чуть не задушили в объятиях. Потом стали учить проводника всем вагоном, как воровать уголь на станциях с платформ. Он долго отказывался, потом согласился, бедняга.