. Приходилось в такой мороз ходить в уборную в сарай. Мы старались есть мало, чтобы не ходить туда. Но это не помогало. Воистину эта поездка может называться «Ледяной поход»! Если я и не был на войне, то теперь я заплатил за это сполна. Конечно, меня держало сознание того, что люди, приходившие меня слушать, живут в такой глуши, ничего не видя, ибо туда никто из артистов не едет, и для них это целое событие — мой приезд. И они так были благодарны, так рады мне. А завтра, т. е. 10-го янв[аря] я сажусь в поезд и еду в Улан-Удэ. Там у меня 4-5 концертов. После Иркутск. Пиши в Иркутск, потому что в Улан-Удэ не успеешь. Дальше, вероятно, будет легче. Все-таки гостиницы там приличные в больших городах, да и театры тоже. Впрочем, в театрах петь приходится мало, потому что они заняты труппами и дают только выходной день, а больше всего — клубы. Заводские, железнодорожные или военные. В Улан-Удэ, например, у меня только один концерт в театре, а остальные в клубах. Конечно, время для поездки неудачное — сезон. С Иркутска я собираюсь проделать обратный путь по тем местам, где я весной пел. Это уже хуже. Много не споешь. И некоторые города не берут меня из-за неимения помещений, которые все заняты. Это меня тревожит, потому что трудно выколотить ту сумму денег, которую я себе наметил для нашей дачи, где мои дорогие обожаемые девочки будут жить, загорать и расти. Но я упрямый хохол и своего добьюсь, хотя бы мне пришлось еще год ездить и мерзнуть. Из Улан-Удэ дам тебе телеграмму. Письма твои меня очень поддерживают, и это моя единственная радость — получить из дому письмо. Пиши мне, помни, что мне очень трудно. Напиши, что у нас дома, как дети, как твое настроение и ученье. Теперь уже, я думаю, недолго осталось. В феврале я приеду. В остальном все хорошо. Я здоров, пока ничем не болею, кроме мелочей — кашля и ревматических болей в суставах рук и ног, от мороза, вероятно. Поздравляю тебя и всю семью с праздником Рождества Христова, которое было вчера — 8-го янв[аря]. Напиши мне про елку и что было у вас и где встречали Новый год. Получил твою телеграмму, довольно суховатую, и от Осмеркина. Да еще Казимир меня поздравил. Вот и все. Ну пока все. Не думай, что я жалуюсь.
Это просто привычка рассказывать тебе все, что происходит. А иначе и писать не о чем было бы. Поцелуй моих красавиц доченек, передай привет всем остальным. Да хранит вас Бог.
Саша
* * *
Иркутск.
18 января 1951 г.
Дорогая моя Пекочка!
Ну вот все и кончилось. Улан-Удэ был последним городом Дальнего Востока, и на нем мое турне по Дальнему Востоку заканчивалось. Теперь я уже в Сибири, а это на 10 тысяч километров ближе и теплее, чем я был. Так странно, что морозы только 16° вместо пятидесяти и шестидесяти. Можно гулять, можно дышать! Гостиница приличная. Мне дали тот же номер, в котором я жил, когда был тут весной. Люди тут приветливее. Из Бодай-Бо прилетел геологический генерал Гаврилов — мой горячий поклонник. Все рады мне — встречают как родного. Я потихоньку оттаиваю. От арктического холода и «вечной мерзлоты». Помылся горячей водой, наконец. Надел новый костюм, отоспался и… готов на «новые авантюры» и эксперименты над самим собой! О юность, это ты!.. Получил в У[лан]-Удэ твою телеграмму, и сразу стало спокойнее.