– Ваня, бумаги на тебя имеются, не переживай, они в полном порядке, – обрадовал он меня. – Погодь, сейчас принесу.
Макар отправился в дом, а ко мне подошла младшая его дочь, моя так называемая сестрица, которая дразнила петушком на палочке.
– Братец, ты никак решил в город податься? – спросила она.
– Возможно, – уклончиво ответил.
– Вань, ты если там устроиться сумеешь, вызови меня к себе! – горячо зашептала та, оглядываясь на дом.
– Зачем? – коротко поинтересовался я.
– Мне по сердцу картины писать, – потупила она взгляд.
– Не рисовать, а писать? – удивился я.
– Ага, – кивнула она и нравоучительно, подняв вверх указательный палец, сказала: – Художники пишут!
Подавил в себе улыбку, но не спросить не мог:
– И много ли написала? Есть работы?
– Да ты же их не раз видел! С тобой делилась! – нахмурилась «сестра».
Блин, да я даже имени ее не помню!
– Прости, сама знаешь, в каком состоянии находился. Покажешь?
– Это надо на чердак лезть, батя все туда оттащил и еще грозится печь ими растапливать! – тяжело вдохнула девочка.
– Пойдем, – улыбнулся я, размышляя, как бы ее имя узнать.
– Катька! Ты куды намылилась? За тебя хряк полоть станет?! – закричала на весь двор Лидия, выходя из курятника, но потом узрела меня и экипаж. Женщина постояла да, развернувшись и не сказав ни слова, скрылась в курятнике.
Не захотела подходить, не приняла она меня. Впрочем, не могу осуждать: материнское сердце обмануть сложно. Пусть и божьим человеком являлся ее сын, но он ей был родным, а я – пришлым.
На чердак бани, расположенной за домом, Катерина меня привела и свои картины показала. Н-да, не силен я в живописи, но что-то в рисунках заставляет затаить дыхание и разглядывать пейзажи и людей. Эмоции юная художница сумела передать, да и атмосфера настроения на полотнах присутствовала.
– Мне нравится, – не покривил я душой. – Обещаю, если смогу в городе закрепиться, то попытаюсь тебя устроить.
Девушка взвизгнула и на шею мне бросилась, шумно в щеки расцеловала и заявила:
– Знала, что брат сестру не бросит. Спасибочки тебя, Ваня!
– Ты только петушка на палочке больше не предлагай! – легонько щелкнул ее по носу.
– Договорились! – хлопнула она меня по руке.
– Давай, иди поли, а то маманя осерчает, – сказал ей, когда подошли к экипажу, где с ноги на ногу переминался и хмурился Макар.
Девчушка убежала, мы с ее отцом поглядели ей вслед, а потом Макар крякнул и головой покачал, но сказать ничего не успел.
– Макар, – обратился я к нему, – ты правду знаешь. Мой тебе совет: Катерину без ее воли замуж не отдавай, а рисунки не жги и не рви. Жизнь штука сложная, может так повернуться, что клочок ее мазни, как вы называете, окажется сравним по стоимости с десятком коров.