– А ну-ка… – прогудел Тео над ухом спутницы.
Подпрыгнув, он опрокинул Анацеа на асфальт. Сдавленный вскрик – скорее, удивлённый, чем рассерженный – стал ему ответом. Едва он бухнулся следом, ощутив, как камушки покрытия разрывают рубашку на локтях и впиваются в кожу, как стальной дракон спрессовал воздух над ними. Мощная волна прижала два тела к асфальту. Боль сковала шею гипсовым воротником. Дыхание спёрло: несколько секунд Тео даже думал, что это – конец. Но гудение шло на убыль, как верный признак того, что опасность отдаляется.
Сцепившись в объятиях, Тео и Анацеа покатились к разделительной полосе. Асфальт въедался в спину иглами щебня, и Тео благодарил судьбу за то, что ему не вздумалось вернуть куртку себе. Шифон и шёлк не спасли бы Анацеа. Страшно подумать, что может сотворить грубое покрытие с нежной кожей девушки.
С каждым оборотом Тео набирал скорость, стараясь преодолеть опасный отрезок пути как можно быстрее. Пейзаж перед глазами крутился, как центрифуга стирального аппарата, превращаясь в пучки размытых линий. Щебень сменял небо и тут же снова падал вниз, осыпаясь центробежным дождём. Поэтому свистящий поток воздуха и разбавивший его крик стали для Тео полной неожиданностью.
Впрочем, как и зона гудящей тьмы, под которую они внезапно вторглись. Место, где асфальт стал чуть темнее, а небо внезапно скрылось за ползущей чередой механизмов. Тео даже не успел понять, к чему это всё. Что было только к лучшему. Потому что, осознай Тео в те секунды, что они с Анацеа влетели под днище несущейся мимо фуры, он растерялся бы и пустил корни в землю, как дерево. И наверняка позволил бы тройным шипованным колёсам переехать их тела, вмяв внутренности в иглистый щебень.
Страшный факт открылся лишь после того, как они перевалились через разделительную линию и вкатились в толпу. Но даже когда Тео увидел стремительно отдаляющуюся белую камеру фуры, облепленную наклейками, испуга не получилось. Лишь холодное осознание того, что их обоих могло бы уже не быть, сдавило горло. Чувство, от которого не было ни жарко, ни холодно. Он лишь произнёс:
– Вот и всё.
Тщетно он волновался, что начнутся разборки и расспросы. Толпа вокруг, закончив с интересным зрелищем, просто рассасывалась. Люди разлетались по тротуарам, летя на свет проспектов, как весенние птицы за крошками хлеба и зёрнышками. «Вы только на это посмотрите!» – возмущённо проворчала пожилая женщина, направляясь к навесному мосту. Она бормотала что-то ещё про несуразных молодых особей, бездельников и выпендрёжников, да так громко, что обида встала в горле сухим комом. Тео захотелось крикнуть вслед, что он не бездельник и вкалывает на своей адской работе так, как она никогда и не пыталась, но он вовремя опомнился. Теперь он безработный. И, как бы ни хотелось этого признавать – бездельник.