Демонстративно развернувшись, Миа засеменила к крыльцу. Рассеянный взгляд то и дело терял дорожку. Нет, она думала не о магии. И не о том, что однажды, проснувшись (или не проснувшись?) утром может обнаружить себя на пепелище в мёртвом доме. В голове звенел последний вопрос Кантаны. О Нери. И она пыталась ответить на него хотя бы самой себе, но не получалось.
Топот ног ударил в спину, и Миа догадалась, что Кантана бежит следом. Ну, неужели совесть проснулась? Разговаривать с юной Бессамори больше не хотелось. Она действовала на неё, как триггер. Миа даже успела пожалеть о том, что доверила Кантане свою тайну.
– Не спеши отчаиваться! Я попробую найти того, кто сможет помочь тебе, – рука Кантаны легла на плечо.
Ветви зашептались над головой, словно предвещая беду. Миа послушно остановилась. И как вести себя дальше, чтобы не позволить конфликту разгореться в полную мощь?! Кантана, конечно, не самая приятная особь, но разные взгляды – не повод для вражды. Особенно сейчас, когда привычная жизнь оборвалась, выкинув в жерло незнакомого мира.
– Правда? – промямлила Миа.
Что ещё она могла сказать?
В глазах юной Бессамори загорелось вкрадчивым огоньком сомнение, и Миа, наконец, получила ответ на свой вопрос. В этой ситуации был и повод для радости: Кантана тоже не хотела наживать себе врага.
Мутные лучи прорезались сквозь окна, оседая на стенах острыми полосами. Гул голосов, врывающихся в каморку, оповещал о начале очередного замкнутого круга. Новый рабочий день. Новое утро: скомканное и ленивое. Новая порука. Неизбежность.
Туша поросёнка, разрубленная пополам, валялась на полу подсобки, истекая кровью. Лохматые волокна мяса казались болезненно-алыми рядом с обескровленной кожей. Вязкая багровая лужица расползалась перед Нери, угрожая коснуться ботинок. Приторно-сладкий запах с отвратительным душком спирал дыхание. Даже воздух от него становился стянутым и липким.
– Ты совсем криворукий, да?! – Донат в очередной раз ударил стену, и Нери прикрыл глаза, ожидая лобовой атаки. – Не знаешь, когда рубить?! Говорил же тебе, кровь ещё не вся стекла!
– Вижу, – промямлил Нери, потупившись. Топор болтался в его руке, как маятник.
– Ты запоганил всю вырезку! Скажи на милость, маменькин сынок, окупится ли мне эта туша?
Нери ещё крепче сжал топорище и попытался проглотить обиду. Эмоции снова угрожали перебить голос здравого смысла. Ярость рвалась наружу под напором, как влага из подземного источника. Он яростно кусал губы, прогоняя аффект. Остался лишь один путь: молчать до последнего, принимая оскорбления, как должное. Мрачная уверенность закралась в подсознание, стиснув плечи: ещё одна придирка, и он ударит Доната топором. А потом продаст на вырезку. И никогда об этом не пожалеет.