– Милая госпожа, – дверь скрипнула, обозначая желтоватую световую линию и фигурку нефилимки-горничной, – вы ещё не спите?
– Сон не идёт, – недовольно отозвалась я, поймав себя на том, что трясусь от каждого шороха.
– Может, отвара? – пропела горничная. – Молока?
– Нет, – мотнула головой в темноте. – Благодарю.
Дверь захлопнулась, и в номер прокралась густая темень. Вместе с ней вернулась паника. Влилась внутрь с потоком воздуха, протравила каждую клеточку и стиснула сердце. Я откинула голову назад и принялась считать до ста, уставившись в потолок. Какое-то время до слуха доносилась песня нефилимки, убирающей коридор. Потом что-то щёлкнуло и всё стихло. Ночь задышала полной грудью.
Попытка уснуть не принесла ничего, кроме нового потока тревоги. Едва я закрывала глаза, как начинался бесконечный бег по абрикосовой аллее. Стоило лишь открыть их, и Сиил с портрета впивалась в меня укоризненным взглядом. Даже когда я отворачивалась, она таращилась мне в спину: пристально, осуждающе. Невыносимо.
Невыносимо!
Я перевернулась на спину и уставилась в потолок. Волнистые тени плыли в лоскутах лунного сияния, извиваясь, как письменные строчки. Неожиданно вспомнился список из блокнота. И обещание проверить погреба гостиницы, что я дала самой себе. Третий пункт из четырёх у меня под носом, а я не шевелюсь! Почему?
Ответ пришёл сразу. Он обескураживал и выламывал. Если узники обнаружатся в подвале гостиницы, что вполне вероятно, это будет значить лишь одно. Линсен – враг. Враг помогал мне. Я верила врагу и плакала на его груди. Я ревновала врага. И – самое главное – я зачем-то нужна врагу.
Но разве лучше закрывать глаза и тешиться сладкими надеждами? Разве лучше изнемогать от страха и неопределённости? Если я продолжу трястись, как загнанная мышь, ничего хорошего не получится. Я должна сделать это.
Я отбросила одеяло и выбежала в клин лунного света. Натянула корсет и простенькое платье без рукавов. Прокралась к двери, как воровка, словно опасаясь, что Сиил может высунуть с портрета руку и ухватить за юбку. Выглянула наружу. Огни ещё не погасили, но голоса уже не слышались. Как и шаги. Пожалуй, если я выйду в коридор прогуляться, это ни у кого не вызовет подозрений. Мало ли, чем я занимаюсь ночью? Может, решила выйти на улицу подышать или выкурить сигарету?
Я просочилась в коридор, хранящий аромат оплавленного воска, и затворила номер. Отойдя от двери, почувствовала себя подвешенной в небытии, но оттолкнулась от пола и понеслась навстречу страхам. Одинаковые канделябры и огни светильников побежали назад. Я подобралась к лестнице и, осторожно ступая, спустилась на первый этаж. Ковёр, стелящийся по ступенькам, прекрасно впитывал звуки. Чтобы превратиться в тень, оставалось лишь не дышать.