Двухэтажные строения перешли в кособокие просмоленные бараки. За чёрными крышами вздымался в небо сосновый лес. Невыносимо запахло хвоей и прохладой лесных чащоб. Вороны гордо расхаживали по обочине, собирая одинокие зёрна. Вестницы беды…
– Стой! – крикнула я так громко, что птицы, перепугавшись, взметнулись в воздух. Эхо повторило крик и унесло его к вершинам сосен.
Линсен послушно заехал на обочину и натянул поводья. Зигмунд строптиво заржал и едва не встал на дыбы. Скрипнув, повозка остановилась, и меня качнуло вперёд. Хвойный запах перебил смрад гниющего разнотравья.
– Что случилось? – Линсен непонимающе обернулся.
– Я никуда не поеду, – заявила я, демонстративно выбираясь из повозки.
– Это не обсуждается, Сирилла, – в голосе Линсена послышалось возмущение. – Ты же не хочешь подставляться под нож? Сейчас у тебя нет иного пути.
– Не хочу, но выбора у меня нет! Я не могу уехать из этого города!
На мгновение воцарилось молчание. Тишину нарушало лишь потрескивание цикад в разогретой траве, да хлопанье птичьих крыльев.
– Сирилла, ты скоро вернёшься, – Линсен поднял бровь. – Как только опасность минует. Не стоит поднимать панику.
– Моя сестра заточена там! – воскликнула я в отчаянии. – В городе, в одном из подвалов, с детьми! И я не брошу её больше! Я никогда теперь её не брошу!
Слова зазвенели, улетев вместе с ветром вниз по улочке. Когда эхо затихло, время на мгновение остановилось. Мы растерянно посмотрели друг на друга, прекрасно понимая, что хотим сказать.
Маска Линсена осыпалась в мгновение ока, и под ней проступило серое, обескровленное лицо. Взгляд сделался чужим и перегоревшим. Губы приоткрылись, пытаясь что-то выговорить, но я не услышала ни звука. Я вообще ничего не слышала в этот миг: меня оглушила страшная истина. Он знал. Он всё знал…
– Значит, ты с ними, – только и сумела я вымолвить.
– Сирилла… – выдохнул Линсен. По выражению его лица я поняла, что попала в цель.
– Ты всё знал!
– Ты ошибаешься, – прошептал Линсен. – Я не знал и половины.
Непреодолимая боль стиснула грудь, выжимая слёзы. Спотыкаясь, я попятилась. Сердце упорно отказывалось верить происходящему, но факты перевешивали. Доверяя Линсену, я обманывала сама себя. И подходила всё ближе к краю.
– Лгун…
– Просто послушай!
Подняла голову и поймала его взгляд. В жёлтых глазах Линсена блестели слёзы. Что-то ёкнуло внутри, но я упрямо сжала кулаки и прогнала неуместную слабость. Хватит! Хватит искать ему оправдания! А вот для себя, пожалуй, стоит их найти. Смогу ли я простить себе то, что купилась на обаяние Линсена, изголодавшись по любви и заботе? Что лелеяла каждое его слово, доверяла, распахнув сердце, отдавала себя до последней капли? Могла ведь предвидеть, что истопчет, как тряпку!